Максим ускорил ритм, его толчки стали резче, глубже. Катя завыла в подушку, ее ноги задрожали. Он чувствовал, как она сжимается вокруг него, как волна накатывает на нее. Его собственное тело напряглось до предела.
— Кончаю… — прохрипел он ей в спину, вонзаясь в нее в последний раз, до самого основания.
Горячая пульсация внутри нее, знакомое наполнение. Она обмякла, принимая его вес, его семя.
В тот же момент Алексей с силой вжал Лизу в себя, его тело выгнулось дугой. Глухой, звериный рев вырвался из его горла. Лиза почувствовала, как он пульсирует внутри нее, как горячая влага заполняет ее. Она замерла, ощущая разлитую теплоту, ее голова упала ему на грудь.
Ольга нежно поцеловала его плечо, ее рука отпустила его. Она видела, как Лиза лежит на нем, как Катя и Максим застыли в своей позе. Запах секса висел густым облаком.
Тишина. Только тяжелое дыхание. Потом — шелест простынь.
Максим осторожно вышел из Кати, рухнул рядом. Катя перевернулась к нему, прижалась лбом к его плечу.
Алексей похлопал Лизу по бедру — знак слезть. Она послушно скатилась с него, устроилась между ним и Ольгой. Мать обняла дочь, притянула к себе.
Катя потянулась, ее нога нашла Лизу под одеялом, коснулась ступни. Сестра ответила легким сжатием пальцев.
Алексей потянулся к выключателю. Свет погас. В темноте слышалось только их дыхание, постепенно выравнивающееся. Руки, ноги, животы — все сплелось в один теплый, дышащий клубок на огромной кровати. Никто не говорил о ДНК. Никто не говорил о сыновьях, внуках, отцах и дочерях. Было только тепло тел, удовлетворенная усталость и простой факт: этот круг плоти замкнулся. Они нашли свой баланс. Свой способ гореть, не сжигая все дотла.
Из радионяни донесся кряхтящий вздох новорожденного — кто-то из малышей во сне потянулся. Алексей потянулся к устройству, приглушил звук.
— Спите, — пробормотал он в темноту, неясно кому: детям за стеной или тем, кто лежал с ним вповалку.
И они заснули. Все вместе. Все сплетенные. Все свои.
