А потом одна ее рука начинает медленно ползти вверх по моему бедру. Все выше и выше, пока не достигает своей цели, самой, бляха-муха, вершины моей личной Гималаев. Ее пальцы, тонкие и чувствительные, находят сквозь ткань платья тот самый маленький, но такой важный бугорок. "О, НЕТ, БЛЯДЬ, ТАМ ЖЕ ЩЕТИНА!!!" — успевает панически крикнуть мой мозг. Но ее это, похоже, не беспокоит. Она начинает легко, нежно поглаживать, потирать, и...
И ЭТО, БЛЯДЬ, ХОРОШО! Очень, сука, хорошо!!!! Мои мозги отключаются. Все мысли о борще, Маричке, русне и бесконечности испаряются. Есть только это движение. Легкое, дразнящее.
НО ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ. Я слышу, как другая ее рука, так же, как это только что делала я, подносится к ее рту. Я слышу этот знакомый, мокрый звук – "ПЛЮХ". И чувствую, как два ее пальца, прохладные и влажные, уверенно и безошибочно, находят МОЙ портал.
"БЛЯХА-МУХА, ОНА Ж ТОЛЬКО ЧТО САМА КОНЧАЛА!!! У НЕЕ ЧТО, ЯДЕРНЫЙ РЕАКТОР ВМЕСТО ЛИБИДО?!"
Пальцы входят в меня. На этот раз – почти без боли. Я расслаблена. Разогрета. Я... готова. Первая ее рука продолжает свою магическую работу спереди, а вторая начинает медленный, ритмичный танец внутри меня сзади. И мой мир, который до этого был просто черным и тихим, вдруг взрывается тысячами цветных, несуществующих искр. Это какой-то, блядь, стереозвук для извращенцев! Double penetration на минималках!
Я лежу, откинув голову назад, и из моей груди вырывается стон. Но это уже не стон боли или притворства. Это честный, искренний стон человека, который неожиданно для себя понял, что черная дыра — это не так уж и плохо, если в ней есть кто-то, кто знает, куда и как надо тыкать. Мое тело выгибается дугой, и я забываю, как меня зовут. Я не Роксолана. Я не Маричка. Я – просто совокупность нервных окончаний, которая летит сквозь космос на ракете, построенной из оргазма, под аккомпанемент стихов Леси Украинки и с привкусом воображаемого борща на губах. И в эту самую минуту... мне абсолютно, курва, похуй, есть ли выход из этой черной дыры. Главное, чтобы у нее не уставали пальцы.
Две точки. Две точки моего тела вдруг становятся центром Вселенной. Точнее, центром нашей черной, бляха-муха, дыры. Пальцы Ариандры спереди ускоряются, переходя от нежного поглаживания к уверенному, настойчивому натиранию моего ежика, словно она пытается добыть огонь трением. А пальцы сзади… они будто нашли какую-то секретную кнопку. Глубоко внутри. Кнопку с надписью «НЕ ТРОГАТЬ, БО ПИЗДАНЕТ!». И она, курва, на нее нажала.
И оно пиздануло!
Первым сдался мой многострадальный портал. Моя маленькая личная черная дыра. Он сжался вокруг ее пальцев с такой силой, что мне показалось, я могу перекусить ими металлический трос! Горячая волна разлилась от самой жопы и вверх по позвоночнику, как расплавленная лава. «БЛЯЯЯЯЯЯТЬ!!!!!» — это не я кричу, это мой позвоночник, моя жопа, каждая моя клетка вопит беззвучно в эту темноту. Мышцы начинают сокращаться в диком, неконтролируемом ритме, как сумасшедшие. Это не оргазм, это, сука, какой-то анальный припадок!!!
Но это только начало! Пока мой задний мост пытался коллапсировать в самого себя, эта волна докатилась до переднего. И там… ТАМ БЫЛО ЕЩЕ ЛУЧШЕ! Ее пальцы, словно опытный диджей, выкрутили тумблер на максимум, и мой клитор, мой маленький отважный ежик, взорвался! Взрывался не искрами, не фейерверком, а, блядь, атомной бомбой!!! Мир (то есть чернота) перед моими закрытыми глазами вспыхнул белым, потом зеленым, потом фиолетовым. Я перестала чувствовать ее пальцы, ее голову на своих бедрах, я перестала чувствовать собственное тело!
Моя жопа бьется в конвульсиях, а моя пизда пытается ее превзойти! Это как соревнование двух эпилептиков, кто кого перетрясет! Мое тело выгибается, как у девочки из фильма «Экзорцист», меня трясет так, что я, кажется, генерирую достаточно энергии, чтобы осветить небольшой город! Если бы только было куда ту энергию передать!
Из моего рта вырывается звук, который трудно назвать человеческим. Это что-то среднее между сиреной воздушной тревоги, криком свиньи, которую режут, и счастливым мурлыканьем очень большого кота. «А-А-А-Х-Х-Р-Р-Р-ГИ-И-И-И-И-ИИИИ!!!!!»
Тряска постепенно утихает, оставляя меня лежать распластанной, бессильной, дрожащей массой, которая еле-еле дышит. Она убирает руки. Я чувствую себя, как выжатый лимон. Как пустая бутылка. Как анимешник после двадцатичасового марафона «Наруто».
Ариандра тихо смеется. Мягко, удовлетворенно.
— Эх, Маричко… — говорит она своим медовым, теперь уже немного хриплым голосом. — Ты такая… такая страстная. Даже тут, в сингулярности, с тебя энергия прет, как с ядерного реактора.
Я делаю глубокий, дрожащий вдох. На ответ сил почти нет, но надо держать марку. Марку безумной пророчицы-извращенки.
— Это… — еле выдаю из себя я, — это не страсть, киска. Это… это связь. С космосом.
— Связь? — переспрашивает она, поглаживая мое бедро.
— Да. Когда два портала… передний и задний… открываются одновременно… они создают… кротовину. Между измерениями. Мое тело — это просто проводник. Оно пропустило через себя энергию миллиардов звезд. И выбросило… сюда. Поэтому меня так трясло. Это… это был побочный эффект космической телепортации души. Смертное тело не всегда выдерживает такую нагрузку. Но оно… очищает.
Она завороженно молчит, переваривая мою очередную гениальную порцию научно-эзотерической чуши.
— Космическая телепортация души… — шепчет она. — Как же это… красиво. Ты почувствовала звезды?
— Я, блядь, сама стала на миг сверхновой звездой, — хрипло отвечаю я. — Теперь ты понимаешь, почему мне так нужен борщ? Надо восстановить материальную оболочку. Иначе я просто растворюсь в этой черной дыре и стану чистым духом. А кто же тогда будет вводить в тебя перламутровое мыло? Подумай об этом.
Оргазмический шторм миновал, оставив после себя приятную, расслабленную пустоту и запах воображаемого борща в воздухе. Мы снова пошли. Вкотре. Бесцельно, без надежды, просто переставляя ноги в этой бесконечной, сука, черноте. Я уже настолько привыкла к этому состоянию, что мне казалось, я так родилась — блуждая в темноте за руку со слепой нимфоманкой. Это стало моей новой нормой.
И вдруг… Что-то изменилось.
Я первой это почувствовала. Легкий, еле уловимый движение воздуха. И запах. Незнакомый запах. Запах влажной земли, мокрых листьев и… и еще чего-то. Озона. Как после грозы.
Ариандра тоже остановилась, подняла голову.
— Ты слышишь? — прошептала она.
Я ничего не слышала. Но я чувствовала.
И тогда я увидела. Не свет. Нет. Я увидела серый прямоугольник. Он появился впереди, в темноте, будто кто-то прорезал в черном бархате дыру. Он становился все больше, ярче…
— Это выход… — еле произнесла я, не веря собственным глазам.
Мы бросились туда. Не шли, а бежали, спотыкаясь, держась одна за другую, как две спасенные с тонущего корабля. И мы вывалились…
…на крышу.
Под ногами был шершавый, потрескавшийся рубероид. Над головой – бездонное, темно-серое, затянутое облаками небо. Ни солнца, ни луны. Просто серая, размытая ковдра.
Я смотрела вокруг, и мое сердце колотилось, как сумасшедшее. Это была крыша многоэтажки. Нашего дома. Но… но город… он был не таким. Все дома, что я видела вокруг, были старыми, заброшенными. Окна выбиты, стены потемнели от времени. А между ними, сквозь асфальт, пробивались огромные, дикие деревья. Плющ, похожий на зеленые вены, оплетал целые здания. Это был город, который природа начала забирать назад. Тихо, бесшумно. Ни машин. Ни людей. Ни огней. Только серое небо и шелест листьев.
— Маричко, где мы? — ее голос дрожал, она крепко держала мою руку, потому что для нее ничего не изменилось – была темнота, и есть темнота.
А я не знала, что ответить. Моя теория о черной дыре, о конце света, об ином измерении — все это сейчас казалось детским лепетом. Потому что передо мной была… Она.
Она стояла у края крыши, спиной к нам, и смотрела на мертвый город. Высокая. Обнаженная. Ее кожа была белой, как молоко, а длинные, зеленые, как мох, волосы спадали до самых пят. Но это была не просто голая девка. Вся ее спина, руки, ноги… были покрыты блестящими, хромированными имплантами. Механические сухожилия переплетались с живыми мышцами. Вместо лопаток у нее были сложные, сегментированные крылья, как у металлической стрекозы. Из ее головы тянулись тонкие, похожие на антенны, провода.
Она медленно обернулась. Ее лицо было прекрасным, но холодным, как у фарфоровой куклы. А глаза… ее глаза светились мягким, зеленым светом из-под металлических век.
Она оглядела нас — меня, растрепанную, в помятом, запятнанном платье, и Ариандру, что испуганно прижималась ко мне. Оглядела долгим, оценивающим взглядом. Потом ее губы, тонкие и бледные, скривились в еле заметной, иронической улыбке.
И она сказала. Спокойным, мелодичным голосом с еле слышным металлическим эхом.
— А хули вы ждали?
«Хули мы ждали?» — эти слова до сих пор звенят у меня в голове.
Кибермавка. Блядь. Это единственное, что может описать ту тварь. Красивая, смертоносная и, похоже, с охуенным чувством юмора. Я стояла, как вкопанная, держа за руку дрожащую Ариандру, и мой мозг, который уже пережил за эту ночь больше, чем за всю мою никчемную жизнь, отказывался работать.
Так мы не в черной дыре? И не в другом измерении? А в будущем? Или в альтернативной реальности, где после войны мир превратился в это? В тихий, зеленый постапокалипсис, в котором гуляют киборги-нимфы? А наш коридор... тот бесконечный коридор... что это, в черта, было? Портал? Тест? Глюк в матрице?
