— Прошу... — взмолилась она, её голос дрожал, влажные глаза метались между Леной и Майей. — Не делайте этого... Там вся моя жизнь... Мои коллеги... Серьёзные люди...
— Молчать! — рявкнула Лена, оборвав её. — Я хочу, чтобы ты унизилась, шлюха. Ты поняла? И сейчас ты унизишься.
Лена махнула подругам. Девчонки разом встали, отпустив Анну. Её руки и ноги, ещё дрожащие от борьбы, обмякли, но свобода была иллюзией. Она чувствовала их взгляды — насмешливые, торжествующие, — жгущие её кожу сильнее июньского солнца.
— Вставай, — бросила Лена. — На колени, сука. Живо!
Анна застыла, её дыхание сбилось. Она знала, что выбора нет. Её судьба, её карьера, всё, чем она гордилась, зависело от пальца Майи, зависшего над экраном её телефона. Анна Васильевна, дипломированный юрист, строгая деловая женщина, чьё имя вызывало уважение в офисах, медленно опустилась на колени. Её голое тело, покрытое потом и песком, дрожало. Она стояла перед четырьмя студентками, как рабыня, опустив голову, её тёмно-русые волосы, спутанные и влажные, свисали, закрывая лицо.
— Умоляй, как следует, шлюха сисястая, — велела Лена. — Майя, сними это на камеру.
— Нет! Не снимайте! — взмолилась Анна, её голос сорвался, глаза наполнились новой порцией унижения.
— Заткнись! — рявкнула Лена. — Если будешь послушной, это видео не увидит никто. Оно останется на твоём телефоне, как напоминание о твоём позоре.
Майя запустила видео, направив телефон на Анну. Объектив впился в её голое тело, как ещё один насмешливый взгляд, запечатлевая её унижение.
— Смотри на нас! — бросила Лена. — Глаза подними!
Анна медленно подняла голову, её щёки горели, глаза, полные стыда, встретились с торжествующими взглядами девчонок. Их фигуры в откровенных купальниках возвышались над ней, как стая хищников, окруживших жертву.
— А теперь умоляй.
Анна сглотнула, её горло сжалось, но она выдавила:
— Пожалуйста, не делайте этого... Не отправляйте видео... Ум... Ум... Умоляю вас...
Девчонки засмеялись, их хохот эхом разнёсся над рекой. Они переглянулись, и Лена скривила губы, будто пробуя на вкус её унижение.
— Что-то мне не нравится. Давай, повторяй за мной, тётя. Я...
Анна сглотнула, её пальцы вцепились в песок, и повторила:
— Я...
— Тупая...
— Т-тупая... — выдавила Анна, её голос дрожал, стыд сжигал изнутри.
— Волосатая пизда...
Анна замерла, её глаза вспыхнули, но страх пересилил. Она опустила взгляд, щеки пылали, и пробормотала:
— Волосатая п-пизда...
Лена усмехнулась и продолжила:
— Зрелая корова с большими сиськами...
Анна метнула на неё взгляд, полный злобы, но Лена наклонилась ближе, её глаза сузились.
— Повторяй! — рявкнула она, и Анна вздрогнула, её тело сжалось.
— Зрелая к-корова с большими с-сиськами... — пробормотала она, каждое слово резало горло, как нож.
— Умоляю вас, девочки...
— Умоляю вас, девочки... — повторила Анна, её голос стал тише, почти шёпот.
— Не отправлять видео моим коллегам.
— Не отправлять видео моим коллегам, — закончила она, выдохнув, надеясь, что кошмар кончился.
Но Лена засмеялась, её смех был резким, как пощёчина.
— А теперь всё вместе! Слово в слово! Глядя в камеру и трогая свои сиськи! Ты меня поняла, шлюха?!
Анна застыла, её разум цеплялся за слова, пытаясь собрать их в порядок. Унижение душило, но страх был сильнее.
— Ты глухая что ли?! Я сказала повторяй!!! — рявкнула Лена, её рука угрожающе поднялась, и Анна сжалась, ожидая новой пощёчины.
Она выдавила, её голос дрожал:
— Я... Тупая... Волосатая п-пизда... З-зрелая корова с большими...
— Сиськи мни! — перебила Лена. — На ладони их положи и сжимай! И в камеру смотри, сука! Повторяй заново! В темпе, в темпе, а то до вечера тут стоять на коленях будешь.
Анна задохнулась от стыда, ярость кипела внутри, но она была бессильна. Её руки, дрожа, поднялись с колен, ладони легли на пышные груди, покрытые песком. Пальцы неохотно сжали кожу, песок скрипнул под ними. Она стыдливо подняла глаза в камеру, её лицо пылало, и выдавила:
— Я... Тупая волосатая пизда... Зрелая к-корова с большими сиськами... П-прошу...
— Умоляю! — рявкнула Лена.
— Умоляю вас, девочки, не... Не отправлять видео моим коллегам...
— И я... — продолжила Лена, её голос сочился злорадством.
— И я... — повторила Анна, её плечи поникли, глаза опустились.
— Сделаю всё, что вы прикажете, чтобы мой позор не попал в чат.
Анна смерила Лену взглядом, в котором смешались стыд, обида и страх. Она чувствовала, как её воля ломается, как всё, чем она была, растворяется под их насмешками.
— Повторяй, — прошипела Лена, её голос стал тихим, но угрожающим.
— И я... — начала Анна, опустив голову, её волосы упали на лицо, как занавес, скрывающий её сдачу. — Сделаю всё, что вы скажете... Чтобы мой позор не попал... В чат...
— Сняла? — спросила Лена, повернувшись к Майе.
— Ага! — хмыкнула Майя, отключив видео, её пальцы замерли над экраном.
— Годится, — хлопнула в ладоши Лена, её улыбка была торжествующей. — А теперь посмотрим, какой послушной ты будешь...
Сердце Анны Васильевны колотилось, как пойманная птица в клетке. Она стояла на коленях, голая, покрытая песком, перед четырьмя девчонками, чьи глаза горели злобным торжеством. Их молодость, их наглость, их жестокость душили её, и она не знала, чего ждать от этих малолетних мучительниц, чьи улыбки были острыми, как ножи.
— Садись на корточки, — велела Лена. — Руки за голову, ноги широко раздвинуты.
Анна сжалась, стыд сжигал её изнутри, но она подчинилась. Медленно, сгорая от унижения, она присела на корточки, скрестив руки за головой, её тело дрожало под палящим июньским солнцем. Жар воздуха обжигал кожу, пот стекал по спине, оставляя липкие дорожки.
— Двадцать приседаний, — приказала Лена. — А ты, Майя, продолжай снимать.
Анна метнула взгляд на камеру в руках Майи, её щёки вспыхнули, но выбора не было. Она цеплялась за их обещание, что видео останутся в её телефоне, хотя вера в их слова таяла с каждым новым унижением.
— Шире колени разведи, чтоб пизду видно было! — рявкнула Лена.
Анна, проглотив ком в горле, раздвинула ноги шире, отведя колени в стороны. Её волосатый лобок, густой и тёмный, открылся взглядам и камере, и стыд пронзил её, как раскалённая игла.
— Поехали! Один... — начала Лена.
Под хоровой счёт девчонок, под холодным взглядом камеры, Анна Васильевна начала приседать. Каждый подъём и опускание давались с мучительной болью — недавняя борьба с девчонками, вдвое моложе её, выжала все силы. Мышцы ног и ягодиц горели, будто их рвали на части. Солнце нещадно жгло кожу, пот градом катился по её голому телу, смывая налипший песок. Поза была невыносимо унизительной: ноги широко расставлены, при каждом приседании половые губы раскрывались, и Анна чувствовала, как камера Майи жадно фиксирует каждый её позорный изгиб. Девчонки хором отсчитывали, их голоса звучали насмешкой, эхом разносясь над рекой.
— Двенадцать! — выкрикнула Лена.
Анна с трудом поднялась, икры пылали, набухнув под кожей, ягодицы напряглись до предела. Пот стекал по животу, собираясь каплями на лобковых волосах и падая на песок. Зрелая женщина задыхалась, её грудь тяжело вздымалась, но молодые девчонки не останавливались.
— Садись, шлюха волосатая! Ещё! — рявкнула Лена.
Анна сделала тринадцатое приседание, затем ещё и ещё, превозмогая себя. Пот застилал глаза, стыд сжигал лицо, каждая мышца кричала от боли. С величайшим трудом она дотянула до двадцатого приседания и рухнула на колени, шумно дыша, её тело блестело от пота, грудь вздымалась, как у загнанного зверя.
— Хорошо, молодец, — хмыкнула Лена, её тон был таким, будто она хвалит собачку. — Встань. Вставай! Поднимите её!
Брюнетка Женя и кудрявая рыжая рывком вздёрнули Анну с колен, их пальцы впились в её руки.
— Полапайте её, — ухмыльнулась Лена, бросив взгляд на Майю, чтобы та не прекращала снимать.
Женя и рыжая, посмеиваясь, принялись нагло лапать Анну Васильевну. Их руки, цепкие и бесцеремонные, сначала вцепились в её пышные груди пятого размера. Они сжимали её сиськи, шлёпали по ним, подбрасывали на ладонях, словно играя с игрушкой.
— Ух, какие бидоны! — хихикнула Женя.
— Вымя, как у коровы! — оскорбительно добавила рыжая.
Анна, сгорая от унижения, глотала их оскорбления, её губы дрожали, но она молчала. Их пальцы переместились ниже, мяли её живот, бока, ляжки, сжимая кожу с жадной жестокостью, словно тесто. Рыжая схватила её за лобковые волосы, грубо рванув вверх, и прорычала на ухо:
— Шлюха волосатая!
Анна стиснула зубы, проглотив и это. Сил сопротивляться, даже словесно, не осталось — приседания выжали её до последней капли. Девчонки, не останавливаясь, принялись лапать её ягодицы. Они не просто сжимали их, а начали шлёпать, жёстко, с размаху. Анна кривилась, её лицо искажалось от боли, но она не проронила ни слова, лишь мычала, глуша стоны. Хлёсткие звуки шлепков разносились на всю округу.
— Какая большая жопа у неё! — хихикнула Женя.
— Такая потная! — добавила рыжая, её ладонь хлестнула ещё сильнее, капельки пота разлетелись в разные стороны.
