— Да, пошлёпайте её, пошлёпайте, — загорелись глаза у Лены. — Снимаешь?
Майя кивнула и рассмеялась:
— Видос на миллион получится!
Девчонки удвоили усилия, их ладони хлестали по Анниным ягодицам, окрашивая белую кожу в красный цвет. Каждый удар отдавался острой болью, кожа горела, будто её жгли утюгом. Лена и Майя ржали, их смех звенел над рекой, заглушая плеск воды. Анна Васильевна кривилась, мычала, её тело дрожало от унижения и боли, но она держалась, сжимая кулаки, чтобы не закричать.
— Хватит, — махнула Лена. — Иди обмойся, шлюха. Ты вся потная, — скривила она свой аккуратный тонкий носик, будто Анна была грязным животным.
Анна, с облегчением выдохнув, потопала к воде, на ходу срывая обрывки лифа купальника, которые болтались под грудью. Она занырнула в реку голышом, застонав, когда прохладная вода коснулась её горящей кожи. Унижение и наслаждение смешались в этом стоне — вода смывала пот, песок, но не могла смыть позор. Она стояла по пояс в реке, её грудь покачивалась на поверхности, и слёзы, которые она сдерживала, едва не хлынули. Ей хотелось уплыть, раствориться в воде, забыть этот кошмар, но телефон, её жизнь, всё ещё был в руках этих малолетних мучительниц. Минута в воде была её единственным мигом передышки.
— Всё! Плыви сюда, пизда! — крикнули с берега.
Анна стиснула зубы, слово «пизда» ударило, как пощёчина. Сгорбившись от стыда, она поплыла к берегу и вышла из воды. Её шаги были тяжёлыми, вода стекала по голому телу, капая с пышных форм, с лобковых волос, оставляя мокрые следы на песке. Она шла к девчонкам, её плечи поникли, взгляд был прикован к земле, будто она могла спрятаться от их насмешек.
Как только Анна подошла к девчонкам, Лена хлёстко, от души, шлёпнула её по жопе. Удар обжёг кожу, ягодицы колыхнулись, и Анна не сдержала стона боли, её тело дёрнулось, лицо вспыхнуло от нового унижения.
— Жопастая мамочка, а! — рассмеялась Леночка, её голос сочился насмешкой. — Хорошая у неё жопа, да?
— Хорошая, — ухмыльнулась рыжая. — Сссочная!
Она подкрепила слова действием: её рука сцапала одну из Анниных ягодиц, плотно сжав, затем слегка пошлёпала и погладила, почти нежно. Но тут же последовал резкий шлепок, от которого Анна вскрикнула и дёрнулась. Стыд накрыл её с головой, как волна. Её, взрослую женщину, серьёзного квалифицированного юриста, грязно лапают и шлёпают малолетние студентки, чьи наглые ухмылки жгли сильнее июньского зноя. Она стояла, голая, мокрая после реки, с водой, всё ещё капающей с тела, и чувствовала, как её гордость тонет в этом позоре.
— Иди вперёд! — велела Лена, толкнув Анну в сторону ивы, нависающей над рекой.
Анна Васильевна потопала, её шаги были тяжёлыми, плечи поникли. Она была полностью сломлена, её воля, её стальной характер, выкованный годами, рассыпались под напором этих девчонок. Ярость копилась где-то глубоко внутри, как раскалённая лава, но не могла вырваться наружу — страх перед их властью, перед видео, сковывал её.
И тут ей вслед, прямо по ягодицам, прилетел сочный поджопник. Удар обжёг, кожа запылала, и Анна злобно обернулась, испепелив девчонок взглядом, её глаза полыхнули гневом, но она тут же прикусила губу, подавляя порыв.
— Топай давай, шлюха! Вперёд! К дереву! — рявкнула Лена.
Анна повернулась и сделала пару шагов, но тут же получила новый поджопник. Ягодицы, мясистые и крупные, колыхнулись от удара, боль пронзила тело. Она не сбавила шаг, терпя позор. Пока она дошла до ивы, ей отвесили ещё три поджопника, каждый сопровождался издевательским хохотом студенток, их смех эхом разносился над рекой, заглушая всё, кроме её унижения.
— Обхвати ствол дерева, — велела Лена. — Прижмись к нему сиськами.
Анна подчинилась, её руки неохотно обняли шершавый ствол, грудь прижалась к коре, царапая кожу. Она стиснула зубы, готовясь, что её сейчас будут шлёпать, как девчонку, и каждый мускул напрягся в ожидании боли. Но сзади раздалось:
— Жень, нарви веток крапивы.
Анна в ужасе отскочила от дерева, её глаза расширились, дыхание сбилось. Страх, холодный и липкий, сжал сердце.
— Нет! Вы с ума сошли?! Какая крапива?!!! — выкрикнула она, её голос дрожал от паники, лицо побелело. — Я не буду! Вы не посмеете! Это уже слишком!
Она шагнула вперёд, её кулаки сжались, глаза полыхнули яростью. — Я вас засужу! — прорычала она, её голос гремел, срываясь на хрип. — Полиция, суды — я вас всех посажу! Вы хоть понимаете, кто я? Вы, малолетние твари, будете гнить за это!
Девчонки взорвались хохотом, их смех, громкий и издевательский, эхом разнёсся над рекой. Лена скривила губы, её глаза сузились.
— Ой, полиция, суды! — передразнила она, её голос сочился насмешкой. — Слышали, девки? Эта шлюха нас засудит! Ахахаха!
— Давай, тётя, зови своих ментов! — хихикнула Майя, помахав телефоном Анны. — Только сначала объясни им, как ты тут голая жопой крутила!
— Заткнитесь, суки! — рявкнула Анна, её лицо побагровело, слёзы ярости выступили на глазах. — Я вас уничтожу! В порошок сотру!
— Ой, напугала! — хмыкнула Женя, уже таскавшая ветки крапивы из кустов, её руки были обёрнуты футболкой. — Похоже, тёте надо жопу пожечь, чтоб не пиздела лишнего.
— Я не буду! — заорала Анна, топнув ногой, песок разлетелся из-под пятки. — Хватит! Вы не посмеете меня тронуть! Это уже перебор!
— А ну, цыц! — оборвала Лена, её голос стал ледяным. Она кивнула Майе: — Войди в чат.
Майя, не теряя ухмылки, открыла рабочий чат на телефоне Анны. Её пальцы быстро загрузили видео, и она занесла палец над кнопкой «Отправить», её глаза блестели злорадством. Женя продолжала рвать крапиву, листья шуршали, обещая мучительную боль.
— СУУУКИ! — закричала Анна Васильевна, её тело затряслось от бессилия и злости, лицо исказилось, глаза сверкали яростью и отчаянием. — Твари проклятые!
— К дереву, шлюха! — рявкнула Лена. — Обняла ствол и жопу выпятила! Живо!
Анна Васильевна дрожала, разрываясь между яростью и страхом. Угроза отправки видео висела над ней, как дамоклов меч. Лена кивнула Майе:
— Майя...
— НЕТ! — вскрикнула Анна, её голос сорвался, паника захлестнула её, когда она представила, как видео уходит в чат её коллег. — Не надо!
— К дереву! – рявкнула Лена. – Подчиняйся, шлюха!
— ААААААА! — застонала Анна, слёзы ярости и обиды потекли по щекам, оставляя дорожки на пыльном лице. — Твари! Я вас всех засужу! Вы ответите за это!
Но, выкрикивая угрозы, она шагнула к иве и обняла ствол, её пальцы впились в шершавую кору, обнажённая грудь прижалась к дереву. — Уродки проклятые! — прорычала она, её голос дрожал от злобы.
Лена резко сделала два шага к ней и сильно шлёпнула её по жопе, ягодицы колыхнулись, ладонь обожгла кожу. Затем она схватила Анну за волосы, рванув так, что голова запрокинулась, и прорычала:
— Ещё одно оскорбление, сука, и мы отправляем видео. А дальше разбирайся с этим, как хочешь. Ты меня поняла?
Анна стиснула зубы, её щёки пылали, глаза метали молнии, но она молчала, подавляя ярость.
— Я спрашиваю, ты меня поняла?! — повторила Лена, дёрнув её за волосы сильнее.
— Д-ДА! — прорычала Анна, её голос дрожал от унижения.
— Да, госпожа, — потребовала Лена.
Сжимая челюсти от ярости и унижения, Анна с трудом выдавила:
— Да... Госпожа!
Лена довольно хмыкнула и отошла.
— Давай, Женька, отхлестай её толстую жопу по полной!
Брюнетка, довольная своей ролью, усмехнулась и встала сзади Анны, держа пучок крапивы, завёрнутый в футболку. Анна обернулась, её глаза расширились от ужаса, сердце заколотилось.
— Отвернись! — рявкнула Женя. — Жопу вытяни на меня! Жопу, сказала, отклянчи, сука!
Анна крепче сжала ствол ивы, её пальцы побелели, она закрыла глаза и слегка подала ягодицы назад, обнажённое тело напряглось в ожидании боли. Жар солнца давил, пот стекал по спине и ягодицам.
В воздухе раздался свист веток крапивы, и следом хлёсткий, колющий удар обжёг мясистые ягодицы Анны Васильевны. Она вскрикнула, но жжение от крапивы пришло не сразу. Через несколько секунд кожу закололо и защипало, будто тысячи игл впились в ягодицы. Второй удар прилетел тут же, ветки хлестнули с новой силой, и Анна закричала, её голос разорвал тишину. Она приплясывала у дерева, тряся мгновенно покрасневшей задницей, её ноги подгибались от боли и жжения. Девчонки громогласно ржали, их хохот гремел над рекой, как стая гиен, наслаждающихся мучениями добычи. Женя снова занесла руку с ветками крапивы, её глаза горели злорадством.
— Получай, сука!
Ветви со свистом рассекли воздух, и крапива хлёстко врезалась в Аннины ягодицы, уже пылающие от первых ударов. Жгучие листья впились в кожу, оставляя за собой россыпь крошечных уколов, как от раскалённых игл. Анна взвыла, её крик разорвал тишину над рекой, тело дёрнулось, пальцы судорожно сжали кору ивы, царапая ладони. Боль была острой, но жжение, как раскалённая волна, накатило через несколько секунд, превращая ягодицы в сплошной очаг мучительного зуда.
— АААЙ, СУКИ! — заорала она, её голос сорвался на хрип, ноги затряслись, и она невольно затопталась на месте, будто пытаясь стряхнуть огонь с кожи.
Ягодицы, ещё недавно бледные и гладкие, теперь алели, покрываясь мелкими красными точками, которые сливались в сплошные пятна. Каждый удар крапивы оставлял на коже россыпь волдырей, едва заметных, но жгучих, как ожоги. Пот, стекавший по спине и бёдрам, попадал на раздражённую кожу, усиливая зуд до невыносимого. Анна приплясывала, её крупные ягодицы дрожали, колыхаясь от каждого движения, а грудь, прижатая к стволу, тёрлась о шершавую кору, царапая соски.
