– Не, восьмерку, – ответил врач, чуть подумав. – Десятка только у Нафисы была, она на осмотре без всякого теста кончила, я уж не говорю про Дэйва.
Врач перепристегнул Викин поводок с ошейника к наручникам за спиной, он поднял ее руки резко вверх словно на дыбу, и немного вперед, девушка вынуждена была сильно наклониться в крайне неудобной позе, ее длинные волосы легли на пол. Вика всхлипнула, заболели суставы в плечах, страх накатил снова. Вдруг резкая боль пронзила ее, на нежную попу обрушился удар плетки, девушка завизжала, а врач ударил снова, это явно его возбуждало. Слезы градом полились из ее глаз, плетка ударила еще раз, и еще, Вика голосила, дергалась и извивалась, боль была гораздо сильнее, чем от шлепка дрессировщика.
Затем она почувствовала, как он цепко схватил ее за бедра сзади, крепкие пальцы впились в нежную плоть. Во всё еще разгоряченную, мокрую киску резко вошел его член, растягивая тугую плоть. Девушка ахнула, ее повело вперед, босые ножки чуть переступили по платформе, а врач усилил хватку на бедрах, возвращая устойчивость. Он начал двигаться резкими рывками, глубокие толчки причиняли легкую боль, ее тело раскачивалось, цепочка держала руки вверху, наручники больно впивались в запястья, Вика тяжело дышала и всхлипывала.
Вскоре его член стал пульсировать, толчки участились, и вдруг врач резко вышел, крутанул платформу вместе с Викой и схватил ее за волосы. Его скользкий подрагивающий член проехался по ее лицу, размазывая влагу по носу, губам и щеке.
– Высасывай! – зарычал врач, насаживая ее голову на член. – Если прольется, выпорю снова!
Вика крепко обхватила член губами, и тут же струи теплой спермы хлынули ей в рот. Она судорожно стала глотать соленую жидкость, одновременно стараясь выдаивать член, ее губы плотно прижимались к пульсирующей плоти, чтобы не потерять ни капли. Она высасывала еще и еще, выдаивая последние соленые капельки, пока врач не дернул ее голову вверх, вытаскивая член с громким чмокающим звуком.
Он убрал член в брюки и снял с девушки наручники, Вика упала на колени. Попа горела, тело болело, киска тоже, ее лицо было мокрым и красным от слез.
– Что надо сказать? – напомнил дрессировщик тоном терпеливого наставника.
– С..с..спаси-и-ибо, г..господи-и-ин, – прорыдала девушка с характерным растягиванием гласных из-за всхлипов.
Врач потерял к ней всякий интерес, а его лицо расплылось в блаженной улыбке.
– Уффф, хорошо!.. – довольно произнес он, взглянув на дрессировщика. – Почаще нужна такая разрядка... Чтоб тонус поддерживать.
– Так в чем проблема-то? – усмехнулся дрессировщик.
– Да как-то работаешь, работаешь, и не думаешь об этом. Они ж для меня давно как бесполое мясо. Хорошо вот Дэйв сегодня подзавел… А так-то, конечно, иногда надо переключаться. Особенно когда под плеткой визжат, прямо ух как будоражит и из рутины выводит. У кого там голосок хороший?
– Хм, голосок хороший… – задумчиво повторил дрессировщик, обратив взгляд в потолок, похоже он перебирал в уме девушек со звонким голосом. – Зара голосистая, аж уши закладывает. Причем не орет, а чисто так визжит, высоко. Прислать ее к тебе?
– Ну на сегодня-то хватит, давай завтра уже, где-нибудь в обед, – буднично ответил врач, будто обсуждал меню.
– Ток, Ефимыч, сильно не увлекайся, надо чтоб она в кондиции оставалась.
– Не, ну я меру знаю, я ж врач, профессионал! – врач гордо потянулся, разминая тело, и взглянул на Вику. Та съежилась и инстинктивно прикрыла рот ладошкой, как бы пытаясь умалить свою голосистость, диалог мужчин вселил в нее ужас.
Врач энергичным жестом приказал ей отправляться в гинекологическое кресло, Вика быстро поползла по кафельному полу. Она забралась на кресло, всхлипнув, когда раздраженная плеткой попа прижалась к искусственной коже сиденья. Врач ремнями жестко пристегнул ей ноги к опорам, а затем зафиксировал и руки по бокам кресла. Вика молилась, чтобы всё прошло быстро и безболезненно, ее сердце снова бешено колотилось.
Осмотр был неприятным, врач совсем не заботился о ее комфорте и к тому же вводил во влагалище датчик УЗИ. Затем он поставил противозачаточную внутриматочную спираль, но это было быстро и не больно. После этого врач подкатил какой-то аппарат, расположив его прямо между ног Вики, девушка напряглась.
– Это тату-принтер, – пояснил врач, задирая ее ноги выше. – Он вытатуирует тебе штрих-код под попой. Не вздумай дергаться, а то буду делать заново.
– Д..да, господин, – прохныкала Вика.
Аппарат загудел, иглы впились в нежную кожу, вызывая жгучее покалывание, Вика тяжело дышала, кусая губы, но не шевелилась. Вскоре она поняла, что было больно, но терпимо, и смогла немного расслабиться. Но мысль о том, что ее маркируют штрих-кодом, словно вещь, не давала ей покоя. Мерная работа машины создавала ощущение, что из нее неумолимо и безвозвратно делают собственность, и слезы снова полились у нее из глаз.
Тем временем, дрессировщик продолжал заполнять ее профайл в компьютерной системе и стал задавать Вике разные вопросы. Часть из них касались ее половой жизни, часть позволяли оценить ее характер и темперамент, часть тестировали эрудицию и интеллект. Вика, чувствуя стыд и смущение, призналась, что лишилась девственности два года назад и с тех пор у нее был десяток половых партнеров, но ни с одним она не пробыла дольше пары недель и со всеми разругалась. Что касается характера, то дрессировщик еще раз убедился, что девушка была импульсивной и «горячей» во всех смыслах, эмоционально нестабильной и быстро возбудимой, высокомерной и эгоцентричной, но одновременно легко внушаемой и склонной к подчинению силе. Что касается эрудиции, то она оказалась на крайне низком уровне, в то время как врожденный интеллект все-таки был чуть выше, чем он думал.
Вика сфокусировалась на ответах на вопросы, и терпеть нанесение татуировки стало легче. Наконец процедура закончилась, врач смазал пораженную татуировкой кожу заживляющей мазью и освободил девушку, позволив покинуть гинекологическое кресло.
Вика стояла в нерешительности, ссутулившись и чуть переступая затекшими ногами, она вопросительно взглянула на дрессировщика, тот нахмурился. Девушка сразу выпрямилась, выставив груди вперед, но мужчина отрицательно покачал головой. Врач в это время взял в руку плетку и плотоядно улыбнулся, девушка готова была разрыдаться.
– Ну, Ефимыч, хватит с нее сегодня, – немного укоризненно сказал дрессировщик врачу, тот разочарованно отложил плетку, а дрессировщик обратился к девушке: – Во-первых, что я тебе говорил про абитуриенток? Во-вторых, что я говорил про благодарность?
Тут Вика сообразила, что нужно быть на коленях и благодарить, и быстро опустилась вниз.
– П..простите, пожалуйста, господин! Спасибо, господин, спасибо большое! – произнесла она, с мольбой глядя на дрессировщика, затем обернулась к врачу: – Спасибо большое, господин!
Она сложила ладошки в умоляющей жесте и стала повторять «спасибо большое, господин» снова и снова, обращаясь то к одному, то к другому мужчине, испуганно хлопая глазами.
– Ну, хватит, хватит, перебарщивать нельзя, – сказал дрессировщик, вставая из-за стола, а затем обратился к врачу: – Ефимыч, ну и попу бы ей заживить, вон красная вся после твоих ударов.
Врач нехотя взял мазь и, заставив Вику приподняться, нанес ее на попу, размазывая прохладную субстанцию по жгучим следам. Девушка снова поблагодарила обоих, а затем посмотрела на дрессировщика с искренней признательностью: по сравнению с врачом он теперь показался ей образцом заботливости.
Под конец девушку сфотографировали для компьютерной системы, было сделано несколько снимков, в анфас и профиль, с высунутым языком и без.
Абитуриенток не кормить
Вскоре блондинка вновь скакала по коридору за дрессировщиком, с непривычки у нее ныли ладони, а ноги быстро устали, она тяжело дышала. Иногда навстречу попадались девушки, пару раз мужчины, но Вике было не до них, тем более что в роли собачки на поводке встречаться с ними глазами совсем не хотелось. Лишь однажды она решилась поднять взгляд – у стены мужик в форме охранника трахал тонкую, но фигуристую девушку. На ней была только красная микроюбочка, явно неспособная прикрыть попу больше, чем наполовину. Девушка сильно прогнулась, опираясь на стену, она стояла на цыпочках, нежные пяточки оторвались от простеньких босоножек без задника. Ее груди с задорно стоящими острыми сосками вздрагивали, когда мужик всаживал член в хлюпающую киску. Рядом с ними висела картина со уже знакомым сюжетом – девушка, целующая мужскую ногу, пока на ее попу обрушивалась плетка – но надпись была другая: ‘Господин всегда прав’. Вика сразу вспомнила врача, который выпорол ее просто для удовольствия, и которого она должна была благодарить. Но долго разглядывать блондинка не могла, поводок неумолимо натягивался при любом замедлении, и Вика поскакала дальше, услышав громкий шлепок по попе и короткий писк девушки.
Наконец, дрессировщик остановился, достигнув довольно просторного помещения, в котором находились голые девушки. Оно представляло собой большую нишу или скорее комнату – но без стены, отделяющей ее от коридора. Вместо стены на полу была прочерчена толстая желтая полоса, вдоль которой сидела дюжина девушек в ошейниках. У стен стояли двухъярусные металлические кровати, на двух из них виднелись спящие девичьи тела, привлекательные изгибы которых были едва прикрыты тонкими простынями. Еще на одной кровати две девушки сидели в прострации с потухшими глазами, остальные койки пустовали. Через проем можно было разглядеть туалет с открытыми кабинками и душевой зоной. Имелся стеллаж с косметическими принадлежностями и дилдо, а на его верхних ярусах лежали стопки простыней, хлопковые трусики разных размеров, пачки с прокладками и тампонами. Рядом стоял туалетный столик с зеркалом. С потолка, где было несколько камер, свешивались таблички с надписями на английском:
