Дрессировщик поочередно пропустил через свой член всех девушек, и Пухложопке повезло насадиться на него повторно, ее пышные формы колыхались особенно эротично, и Стервошлюшка чуть не кончила, смотря на счастливое выражение лица южанки. Затем настал черед Спермолиски, которая мастерски сжимала член натренированными мышцами, и мужчина наконец издал оргазменный рык, с силой крутя ее соски, та извивалась и визжала, кончив особенно бурно, с текущим по ногам соком.
– Кончайте! – гаркнул дрессировщик классу, и разгоряченные девушки, привыкшие подчиняться каждой команде, дружно кончили, заполнив кабинет стонами и повизгиваниями.
Дрессировщик дал рыжей вылизать член и объявил результаты: десять баллов первого места заработала брюнетка-латиноамериканка, – она имела большой сексуальный опыт, включая игрушки, и обладала сильными вагинальными мышцами. На втором с пятью баллами оказалась спортивная азиатка, а третье с тремя баллами досталась Стервошлюшке! Блондинка прыгала от радости, хлопала в ладоши и чуть было не закричала «ура!», но вовремя вспомнила о запрете на русские слова (а об английском hurray она не знала).
Дрессировщик ухмыльнулся на ее энтузиазм, а затем рассказал о необходимости тренировать вагинальные мышцы регулярно, причем начинать лучше уже сейчас, благо у них в загоне имеются «умные» тренажеры Кегеля. Ведь после месяца английского начнется полноценная учеба, там будут и тренировки интимных мышц тоже, придется сдавать нормативы, причем несдавшим грозит порка, а в перспективе – отчисление.
– О тренировках боты вам напомнят, – подытожил дрессировщик, – верно, боты?
– Принято к исполнению, – синхронно прозвучало из переговорных устройств в ошейниках, а девушки замерли на пару секунд.
Проверка послушания
Следующие дни проходили по одинаковой схеме – английский почти весь день, физкультура, обслуживание сотрудников и клиентов. Помимо знакомого дрессировщика их учил еще один – крепкий Артем лет сорока с красным, обожженным сибирскими морозами лицом – дрессировщики сменялись через день. Стервошлюшка выучивала по 20-30 слов в день, и при такой интенсивности занятий это было совсем несложно.
Однажды бот напомнил, что у нее накопилось десять штрафных ударов плеткой – и надо сходить в штрафную комнату. У Стервошлюшки всё сжалось – неумолимые штрафные очки в аккаунте уже не раз вызывали у нее трепет. Под руководством искусственного интеллекта блондинке пришлось встать на пьедестал специальной машины, оттопырить попку к сканеру штрих-кода, одеть шлем для защиты лица и схватиться руками за специальные поручни наверху. Бот велел держаться крепко, а то бывает, что шлюшки падают от боли, и следующий удар машина может счесть пропущенным, причем за каждый пропущенный удар полагается два новых. Машина хлестала очень больно огромными многохвостовыми плетками, обжигающими полтела то спереди, то сзади, Стервошлюшка громко визжала и извивалась, слезы текли ручьем. После шести ударов она подумала, что не выдержит и соскочит с пьедестала, боль была просто невыносима. Но каким-то неимоверным усилием воли блондинка все-таки дотерпела, и сошла, пошатываясь, лишь после всех десяти ударов. Ее кожа горела и слегка покраснела, но следов ударов не было – всё было продумано, чтобы не портить красивые тела даже при длительной порке.
Вернувшись в загон, блондинка сразу полезла в аккаунт – просто чтобы увидеть долгожданный нолик в графе штрафов и наконец-то выдохнуть. Но вместо ноля там горело число 100!!! Стервошлюшка побледнела, у нее перехватило дыхание, она просто не верила своим глазам. Блондинка ткнула дрожащим пальчиком в экран:
– Господин Трахбот, сто ударов, это… этого не может быть, это же ошибка...
– Никакой ошибки, – ровным голосом стал объяснять бот, одновременно выводя на экран визуализацию для лучшего понимания. – Клиенты клуба могут подключаться к любой камере в школе, в том числе и в штрафной. И если кому-то понравилось, как тебя пороли, он может оплатить дополнительную порку – чтобы посмотреть еще, либо даже выпороть сам. Так что живо, шлюшка, иди в штрафную обратно, прямо сейчас.
Блондинка разрыдалась, закрыв лицо руками, ее плечи затряслись. Сто ударов, сто!!! Она не могла представить, как переживет хотя бы двадцать, а тут сто!
– Д…да-а-а, г…господи-и-ин, с…спаси-и-ибо, г…господи-и-ин, – прорыдала она.
Она поднялась и на ватных ногах поплелась к коридору, оставляя за собой дорожку из слез. Однако бот ее остановил и ободряющим голосом сказал, что это была лишь проверка послушания, и, поскольку она прошла ее успешно, то можно возвращаться в загон. Правда – ей для информации – клиенты действительно могут заказывать порку, но конечно не сто, а максимум десять ударов. Вообще-то ей полагалось не плакать, а восторженно благодарить, а также радоваться, что клиент получит удовольствие от порки. Но с учетом экстремальности испытания и ее неопытности, неправильное поведение пока прощается, и штрафные очки полностью обнуляются. «С…спас..ибо, г…госпо..дин», – с трудом промямлила девушка, не в силах сдержать судорожные всхлипы, сбивавшие дыхание.
Стервошлюшка испытала облегчение, правда оно было каким-то нерадостным, ее по-прежнему тянуло плакать. Она подошла к компьютеру, но почему-то смотреть на заветный ноль совершенно расхотелось, она просто села на колени, слезы продолжали скатываться по ее щекам.
Тут появился дрессировщик, который перед этим внимательно следил за ее реакциями с помощью камер и микрофона. Он знал: сейчас критический момент, когда послешоковое состояние может скатиться в апатию или даже невроз, а нужно обратное – превратить облегчение в благодарность, радость и желание угождать.
Мужчина присел перед ней на корточки, взял зареванное лицо в ладони и заглянул в глаза – спокойно, уверенно, с благожелательным выражением сурового лица, от которого у нее теплело внизу живота.
– Моя хорошая, послушная девочка... – неожиданно заговорил он по-русски, мягко проведя ладонью по мокрой щеке, в его голосе сквозило отеческое тепло. – Ты молодец, ты всё сделала правильно. Тебе было очень больно, но ты замечательно выдержала порку, и ты не стала спорить насчет ста ударов. Знаю, как тебе было страшно... Я горжусь тобой. Ты же моя умница, правда?
У Стервошлюшки расширились глаза, сердечко затрепетало, ей действительно так нужны были похвала и сочувствие! Она закивала, чуть всхлипнула и попыталась поцеловать его пальцы. Он дал это сделать, затем погладил по волосам, слегка провел пальцами по плечу. Его прикосновения чувствовались раздраженной кожей как-то особенно ярко, по телу пробежала дрожь, отдающаяся влагой в киске. После мучительной коммуникации на английском родной язык сразу сделал его ближе и душевнее, каким-то родным мужчиной, который жалеет и защищает. Между тем, дрессировщик продолжил, нежно поглаживая ее руку и внимательно смотря ей в глаза:
– Сейчас ты пойдешь и намажешь тело восстанавливающим кремом. У тебя изумительно красивая кожа, она мне очень нравится, ты должна беречь ее, чтобы привлекать и ублажать. Думай о том, как ты готовишь себя для меня, как я буду любоваться твоим восхитительным телом. Затем ты пойдешь в мой кабинет и обслужишь меня со всей страстью, ты ведь этого жаждешь, правда?
– Да, да, господин! Я так хочу вас ублажать, господин! Так сильно! Спасибо, господин, спасибо огромное! – пылко выпалила блондинка, чувствуя, что сердечко сейчас вырвется из груди.
Ее глаза мгновенно наполнились новыми слезами, но уже совсем другими – горячими, благодарными, счастливыми. «Он меня жалеет... он гордится мной... он обо мне заботится», – пронеслось в голове, и это было самым сладким, что она когда-либо ощущала. Стервошлюшка схватила его руку и снова стала целовать пальцы – жадно, солено, с радостными всхлипами.
Дрессировщик удовлетворенно кивнул, он неспеша встал и потрепал ее по щеке. Она смотрела на него вверх сияющими глазами, все еще пытаясь осыпать поцелуями его руку. Мужчина направился к выходу, а блондинка бросилась в кладовку за кремом.
Через десять минут она сосала его член как никогда в жизни – с таким рвением, словно это действительно было единственным смыслом ее существования. Блондинка заглатывала до упора, давясь и задыхаясь, но не отступая ни на миллиметр, затем язычок вылизывал каждую венку, а глаза смотрели вверх с абсолютным обожанием. Она снова обхватывала твердый член нежными губами, втягивая щеки от мощного всасывания, а пальчики нежно массировали яйца. Девушка постанывала, вибрация передавалась пульсирующему члену, слюна лилась ручьем по подбородку и капала на груди.
Дрессировщик рычал от удовольствия, держа ее за волосы и трахая в рот всё глубже, он уже не давал ей свободы, а она только мычала в ответ, чувствуя себя на седьмом небе от его доминантной энергии. Затем он рывком поднял ее, развернул и вошел в киску сзади, грубо и глубоко – она ахнула, тело прогнулось, и начала подмахивать навстречу с бешеной страстью, сжимая мышцы влагалища как никогда сильно, ее стоны перешли в визги. Оргазм поднимался медленной волной, но ударил внезапно и сокрушительно – когда его член стал дергаться, выплевывая порции спермы, а его могучая рука влепила мощный шлепок по раздраженной попе. Это был самый яркий в ее жизни оргазм, она закричала, тело забилось в судорогах, киска запульсировала в спазмах, выдаивая член, а соки потекли по ногам. Она чувствовала себя в густом жарком тумане возбуждения, где не было ничего, кроме счастья от пульсирующего члена внутри.
Через несколько секунд она снова сидела у его ног и вылизывала член, ее глаза светились абсолютным счастьем, слезы радости текли по щекам. Он погладил ее по голове, потом достал две крупные продолговатые конфеты – с шоколадом и начинкой, роскошь на фоне безвкусной каши, которой их кормили. Глаза девушки расширились, она смотрела на конфеты на своей ладошке, как на величайшую драгоценность. Блондинка прижала их к груди, как сокровище, и слезы потекли с удвоенной силой – от благодарности, от того, что она здесь, в его кабинете, что он заботится, что он ее понимает. Тело еще дрожало после мощного оргазма, в груди разлилось горячее, почти болезненное счастье, он был ее хозяином, ее всем, в этот момент она любила его по-настоящему – до мурашек, до желания целовать ему ноги просто за то, что он есть.
