Глава 5. Тепло под молнией
С утра всё казалось обычным. Снег, трассы... Амелия была в плотном горнолыжном костюме без нижнего белья. Она не любила слоёв. Любила, когда воздух внутри одежды соприкасается с голым телом, особенно в холодное время года. И сегодня это ощущение усиливалось с каждой минутой.
Они ехали на курорт вдвоём. Подруга вела и разговаривала, меняла музыку, пила кофе на ходу. Амелия слушала, кивала, смотрела в окно — и чувствовала себя натянутой, как трос. Костюм давил в нужных местах. Под тканью грудь напрягалась от каждого поворота. Соски — как острые шипы, чувствительные, натёртые под подкладкой. Она не могла сжимать бёдра так часто, как хотелось.
К обеду подъехали к заправке.
Чистая, новая. Санузел с зеркалом, полочкой, тёплым светом.
Она захлопнула за собой дверь кабинки, повернула замок с мягким щелчком — и выдохнула резко, как будто сбрасывая всё, что сдерживало до этого. Приткнулась спиной к холодной стене, прижав лопатки к кафелю. Горнолыжный комбинезон уже начал прилипать к телу — внутри было жарко и липко. Она дёрнула молнию до пупка, потом ниже, и ткань посыпалась вниз: сначала грудь вывалилась на холодный воздух, соски мгновенно затвердели, потом обнажились бёдра и гладкая, влажная промежность — всё раскрывшееся, тёплое, готовое.
Рука сразу легла между ног. Скользко. Пальцы прошлись вдоль киски. Она провела указательным вдоль щёлки, раздвигая, и тут же слизнула с пальца свои соки — вкус густой, солоноватый, тёплый. Дыхание сбилось.
— Чёрт... — прошептала Амелия и сжала пальцы между бёдер.
Клитор был готов. Первый контакт — лёгкое нажатие, и мышцы живота дёрнулись. Она провела по нему круг - скользко, даже мокро. Под подушечкой пальца всё стонало — будто кожа там стала тоньше, чувствительнее. Каждый круг оставлял за собой не просто след — а чувство, будто её облизывают.
Она начала тереть чуть быстрее. Мокро хлюпнуло. И от этого звука желание только усилилось. Сев, она широко развела ножки — так глубже, так приятнее. Киска раскрылась полностью. Вся промежность блестела — влага не просто стекала, она сочилась.
Первый палец — внутрь, мгновенно. Второй — с громким чавканьем. Узко, но скользко — она уже была вся в собственной смазке, сочащейся из дырочки. Пальцы входили и выходили с тем самым хлюпающим звуком — плотным, мокрым, беззастенчивым. Внутри — горячо. Стенки пульсировали, сжимались на каждом движении, словно ловили её пальцы.
— Да-а... — шепнула она, проводя языком по губам.
Когда вошёл третий палец — тело сначала напряглось, как перед щелчком, а потом отпустило. Стенки растянулись с приятным чувством, и по бёдрам потекло — не влага, а прямо жидкость. Она вытекала из неё при каждом движении, каждый раз, когда пальцы уходили вглубь, тянулись к самой мягкой, глубокой точке.
Она хлестала себя ритмом. Кисть ударялась о лобок, ладонь пачкалась вся, запястье блестело. Всё тело работало вместе: живот втягивался, грудь тряслась, соски были возбуждены.
Она не просто тёрла себя. Она трахала себя. Чётко, ритмично, глубоко. И всё тело с этим соглашалось.
И в этот момент стук.
— «Занято!» — голос дрожал, почти в тон оргазму.
Но за дверью кто-то нетерпеливо постучал ещё. И ещё. Грубее. Жёстче.
Её пальчики выскользнули из влагалища. Мокрые. Тёплые. Она вытерла их о внутреннюю сторону куртки. Желание не исчезло — стало ярче, резче. Невыносимее.
Вернувшись в машину, Амелия села на заднее сиденье, застёгивая костюм до горла.
— Я посплю немного. Ты не против?
— Да, конечно — в ответе не слышалось негатива.
Подруга смотрела на дорогу, музыка играла не громко. А Амелия уже не могла терпеть. Она слегка повернулась в кресле. Расстегнула молнию снизу. Вставила руку внутрь, под ткань, под слой флиса, глубже, туда, где всё горело с самого утра.
Пальцы скользнули между бёдер. Там было тепло и мокро. Она не стала церемониться — ввела сразу три, плотно, до сгиба. Мышцы приняли их, как будто ждали. Грудь напряглась. Соски — кололи ткань. Она чуть подалась вперёд, чтобы усилить давление. Подруга не замечала. Или делала вид.
Амелия продолжала. Ритм был быстрым. Пальцы глубоко. Смазка стекала ко второй дырочке — она чувствовала это. Она провела по клитору кончиком большого пальца — и дрожь охватила всё тело.
Финальный толчок был как удар тока. Всё тело сжалось, плечи — дёрнулись, пальцы — застыли внутри, но дрожали. Оргазм накрыл её в три волны. Последняя заставила её тихо выдохнуть через нос, стиснув зубы.
— «Ты в порядке?» — спросила подруга, не отрывая взгляда от дороги.
Амелия закрыла глаза. С усилием вынула руку. Вытерла пальцы о внутреннюю часть костюма.
— «Замёрзла немного… просто ноги затекли,» — выдохнула она, с трудом управляя голосом.
А внутри ещё пульсировало. И влага — всё ещё тёплая — стекала вниз, словно напоминание, что всё только начинается.
Глава 6. Пар в зеркале
В комнате было тепло, почти душно. Горнолыжный костюм висел на спинке стула — влажный, тяжёлый от снега. Подруга переодевалась за занавеской. Смеялась, что не чувствует ног, пила горячий шоколад. Амелия слушала вполуха. На ней был только махровый халат, запахнутый как попало, голое тело прилипало к ткани. Соски — жёсткие, чувствительные, натёртые за день.
Она зашла в ванную, прикрыв за собой дверь. Пар уже окутывал всё.
Амелия стянула с себя халат и бросила его на пол, не заботясь, куда он упадёт. В ванной было полутемно, только лампа над зеркалом давала мягкий, жёлтый свет. Он обтекал её кожу, цеплялся за влажные ключицы, за дрожащие соски, за капли пота.
Она села на край ванны, раздвинув ноги, как будто тело уже всё решило за неё. Киска всё ещё горела, как тогда, в машине. Но теперь без спешки. Теперь — время было только для неё.
Амелия провела ладонью между ног. Влажно.
Первый палец вошёл в дырочку без усилий. Медленно, вдоль стеночек, отыскивая путь. Внутри было горячо, почти обжигающе, как будто влагалище хранило в себе жар машины. Второй — рядом. Стенки сжались, приняли. Мышцы отвечали ласково.
Амелия наклонилась, зацепила с полки тюбик крема — короткий, чуть гнущийся, с округлым, пластмассовым колпачком. Сняла крышку, выдавила немного на ладонь — и смазала сам тюбик, медленно, прикусывая губу. Затем на себя — на губки, на клитор. Кожа под пальцами пружинила, собственная влага смешивалась с кремом — ощущение стало почти обволакивающим.
Она поднесла тюбик ко входу и начала вводить. Медленно. Притормаживая на миллиметрах. Он не встретил сопротивления. Кончик вошёл. Потом ещё сантиметр. Внутри — всплеск. Пульсация. Как будто дырочка поняла, что это — не пальцы, и ответила ярче. Остаток крема на стенках обволакивал.
Когда тюбик ушёл почти весь, её живот начал сокращаться в ритм. Вытянула — с влажным чмоком. И сразу вернула назад, чуть глубже, уже зная траекторию. Стенки обхватывали его плотно, как будто это было что-то своё, родное. Она чуть повернула его внутри — и ахнула, вслух, неожиданно громко.
— Чёрт... — выдох.
Тюбик остался внутри, заполняя. А рука уже тянулась за новым предметом — круглой, гладкой бутылочкой геля. Бутылочка была меньше ладони в высоту, но пузатая. Обмазала её кремом, потёрла, прогрела в руке, и провела по вульве — покачивая, прижимая. Мягкий пластик чуть пружинил. Она подвела её к входу и выдохнула глубоко.
Убрала тюбик — влажный, горячий, покрытый плотной смазкой.
Бутылочка пошла сложнее. Не спеша. На каждое нажатие — ответный спазм. Стенки немного сопротивлялись, дрожали, потом отпускали. Когда круглый край проник внутрь, её ноги задрожали. Она прижалась рукой к киске — внутри что-то сжалось, завертелось, будто всё нутро реагировало. Ещё чуть-чуть — и бутылочка вошла полностью.
Глубже. Стенки растягивались, обнимали, тянулись. Киска теперь хлюпала на каждом движении. Внутри — жар. Плотный, медовый жар. Амелия раздвинула ноги шире, закинула одну на край ванной, чтобы дать себе место, и начала трахать себя всё быстрей и сильней. Бутылочка входила с влажными толчками, а мышцы отзывались — то сжатием, то волнением изнутри. Она чувствовала, как смазка сочится наружу, капает по бедру.
Всё тело напряглось. Руки блестели, бёдра дрожали. Но этого было мало.
Амелия достала бутылочку и смазала кремом всю кисть. Медленно начала вводить четыре пальчика. Когда они скрылись меж натянутых губок - начала входить ладонь. Трение — плотное. Тело — скользкое, ждущее. Живот дрожал. Грудь подалась вперёд. Соски налились.
Она двигалась глубоко, быстро, сжимая зубы. Растягивала свою дырочку, пытаясь войти всей кистью. Рука почти была во влагалище. Пальцы заполняли. Амелия прикусила губу. Немного болезненное растяжение и вот оно: киска наполнена до отказа, а осознание этого бьёт в висках приятной негой.
Сквозь пар она не слышала, как открылась дверь.
Подруга стояла на пороге. Молча. И видела — как Амелия откинула голову назад, раздвинула колени шире и ввела в себя четыре пальца. Бедро вздрагивало при каждом толчке. Пальцы хлюпали в дырочке от влаги, собирая тепло, пульсацию, суть. А потом вся рука и эйфория на лице.
Амелия почувствовала взгляд. Открыла глаза и застыла с рукой в киске.
Пульсация внутри стала невыносимой. Каждое движение отдавало в грудь, в соски, в горло.
Тело содрогнулось. Плечи дёрнулись. Колени подогнулись, но кисть осталась в киске. Пульс бил в шее, в висках. Между ног — горячая смазка стекала по предплечью.
