Глава 11. "В тени экрана"
Зал был почти пуст. Амелия выбрала крайнее место.
Когда свет погас и фильм начался, рядом опустилась девушка. Свободное худи, запах ванили и ветивера. Они встретились глазами на миг. Этого хватило. Соски Амелии напряглись под свитером мгновенно. Грудь налилась тяжестью.
Тьма скрывала почти всё. На экране — тусклые диалоги. В зале — дыхание, кашель и шелест одежды.
Амелия сидела, поджав колени. Свободная юбка по бёдрам. Под ней, как всегда, ничего. Губки уже налились, клитор вытянулся, будто искал прикосновения. Смазка появилась сама, тягучая, горячая.
Соседка придвинулась ближе. Не вплотную. Но ближе. Ладонь Амелии осталась на бедре, потом скользнула выше. Подол юбки поднялся. Пальцы нашли киску. Она скользнула по складкам. Коснулась пальчиком намокшей дырочки, собрав капли, и нежно размазала по всей киске.
Через несколько мгновений уже два пальчика вошли внутрь. Медленно. Смазка обволокла, стенки сомкнулись, тепло впустило. Клитор дрожал отдельно, как живой. Бёдра дрожали вместе с ним. Соски терлись о ткань, а дыхание становилось короче.
И вдруг — взгляд. Холодок по шее. Соседка видела. Она знала.
Амелия замерла. Медленно вытащила пальцы. Смазка блестела на коже. Подняла к губам. Облизала, не глядя по сторонам.
Фильм продолжался. Темнота — укрывала.
Девушка рядом сидела спокойно. Но дыхание стало другим. Глубже. С задержками. Амелия узнавала этот ритм.
Рука соседки исчезла под худи. Пальцы скользнули вниз. Колени чуть разъехались. Ткань тихо зашуршала.
Амелия смотрела краем глаза. Влагалище отзывалось на каждый вдох соседки. Клитор напрягался снова.
У девушки розовели щёки, а губы приоткрылись. Плечо двигалось едва заметно. Она входила в себя.
Амелия чувствовала это кожей. Её собственная смазка текла, тянулась, собиралась между бёдрами.
Экран темнел. Последний кадр. Музыка стихла.
Дыхание девушки стало рваным. Она прикусила губу. Оргазм был близко. И вдруг — вспышка света. Фильм закончился. Зал осветился. Люди зашевелились.
Девушка не успела. Амелия увидела это. Только она.
Соседка сидела, дыхание сбивалось, пальцы застыли под тканью.
Не успела.
Амелия осталась на месте. Киска пульсировала. И ощущение чужого несбывшегося удовольствия оказалось сильнее, чем собственное прикосновение.
Они вышли молча, и улица встретила их влажным вечерним воздухом — асфальт блестел под светом витрин, люди проходили мимо, но все это казалось лишь фоном, в котором не существовало никого, кроме них двоих; девушка в худи шла чуть впереди, потом остановилась и обернулась, и в её взгляде был вопрос без слов, на который Амелия ответила лишь коротким кивком.
Дверь подъезда захлопнулась за их спинами, отрезав шум улицы, и в маленьком вестибюле оказалось достаточно темноты и замкнутости, чтобы всё, что копилось, прорвалось; рот девушки нашёл губы Амелии сразу, жадно, без прелюдий, как будто сдерживаться больше не было сил, и Амелия откинулась спиной к холодной стене, а пальто распахнулось, колени раздвинулись легко, естественно, будто заранее знали, что именно этого движения ждут.
Рука девушки оказалась там же в ту же секунду — без проверки, без осторожности, сразу внутрь, в самую горячую и влажную плоть; пальцы скользнули в смазке, вошли резко, глубоко, сперва два, потом третий, с напором, и влагалище обхватило их судорожным пульсом, будто хватаясь изнутри, и Амелия вскрикнула прямо в губы, не отстраняясь.
Соски её напряглись болезненно, клитор дрожал, сжимался от резких толчков, и всё тело, прижатое к стене, бралось мелкой дрожью; но она не осталась только принимающей — ладонь скользнула под джинсы девушки, быстро, уверенно, и там было то же самое: горячо, влажно и желанно.
Амелия ввела два пальчика, и девушка вздрогнула всем телом, уткнулась лицом в её плечо, её бёдра подались навстречу, дрожали, ритм их движений ломался, становился жадным, сбивчивым; обе пытались удержаться, но в этом уже не было возможности.
Тело девушки напряглось первым — её клитор бился под ладонью Амелии, мышцы внутри сжимались, как судорога, дыхание стало рваным и горячим; и когда Амелия толкнула последний раз, глубоко и резко, тр пальцы упёрлись в пульсирующую плоть. И всё внутри начало сжиматься и застывать, словно её пронзало током.
Девушка впилась ногтями в пальто Амелии, губы её раскрылись, но звука не вышло — только дрожь, только тихий всхлип воздуха, и оргазм накрыл её стремительно, мощно, волной, которая прошла через всё тело; Амелия чувствовала это на себе — как влагалище сокращается на её пальцах, как горячая смазка выбрасывается рывком, скользит по коже, по запястью, и в тот же миг её собственный клитор взорвался внутри тугим толчком; мышцы сжались, тёплая влага проступила новой волной, и всё её тело прижалось к стене, выгибаясь навстречу пальцам, которые ещё оставались в ней, скользили, держали.
Она дрожала вместе с девушкой — их оргазмы накладывались, пульсировали в такт, будто две плотности соединились в одну, и Амелия не сдержала короткий всхлип, прикусывая губу, чтобы не закричать.
Они остались так, прижавшись, тяжело дыша, и только через несколько секунд, когда дрожь стала спадать, Амелия, всё ещё касаясь её губами, выдохнула:
— Спасибо…
Девушка прижалась щекой к её плечу, с тихим, едва слышным смешком ответила:
— И тебе.
Этого было достаточно.
Они остались так, прижавшись, дыша одинаково тяжело, и только после нескольких долгих вдохов, когда дрожь немного отпустила, их руки разжались и губы разошлись, и они отстранились, не говоря ни слова, но с влажными пальцами, с одинаковым знанием в глазах: это не закончилось, это лишь начало, и будет продолжение.
