Стас стоял перед дверью квартиры Эвелин, сжимая в руках бутылку недорогого вина. Сердце неровно билось от предвкушения, а во рту пересохло.Та ночь, в его комнате, шепот в темноте, её слова, пропитанные обещаниями, всё ещё звучали в голове. Он знал совсем не много девушек в своей жизни, но чувствовал, что Эвелин была особенной: яркая, дерзкая, с улыбкой, от которой у Стаса перехватывало дыхание. Сегодня она предложила встретиться у неё, и он согласился, хотя внутри всё сжималось от неуверенности.
Дверь открылась, и его встретил мягкий полумрак. Повсюду горели свечи — на столе, подоконниках, полу, их дрожащее пламя отбрасывало длинные тени, извивающиеся, словно живые. Эвелин стояла перед ним, в прозрачном черном платье, которое обтягивало ее фигуру, словно вторая кожа. Под платьем проглядывала обнаженная грудь, с острыми сосками, и кружевные черные трусики.
— Ты действительно сделала это, — выдохнул Стас, закрывая за собой дверь. Его голос дрожал от волнения.
Её улыбка была одновременно тёплой и хищной, а глаза блестели чем-то, что заставило Стаса замереть.
— Я же обещала. Никого нет, только мы. Вся ночь впереди.
Она взяла его за руку и повела внутрь. Запах её духов смешивался с ароматом воска горящих свечей, и Стас почувствовал, как напряжение отпускает. Они сели за столик, в гостиной, такой маленький, что их колени почти соприкасались.
Они едва успели откупорить и пригубить вино, когда тишину разорвал звонок в дверь — резкий, как удар хлыста. Эвелин вздрогнула, её лицо исказилось, словно она ждала этого звука. Звонок повторился — настойчивый, требовательный.
— Кто это может быть? — прошептал Стас, хотя необходимости в шепоте больше не было.
Эвелина нахмурилась, её лицо побледнело в свете свечей.
— Я никого не жду. Может, соседи?
Звонок раздался в третий раз, ещё более долгий и настойчивый.
— Лина, открой. Я знаю, что ты дома. Видел свет в окнах. — Голос за дверью был мужским, уверенным.
— Это Виктор, — прошептала она, и в её голосе прозвучал страх.
— Твой бывший? — Стас почувствовал, как в животе всё сжалось. — Не открывай.
— Лина! — голос стал громче, раздражённее. — Мне нужно с тобой поговорить. Это важно.
Эвелина стояла, мучительно размышляя. Стас видел борьбу на её лице — страх, сомнение, что-то ещё, чего он не мог понять.
— Не открывай, — повторил он тише.
Но она уже направилась к двери, и Стас почувствовал холодок предчувствия.
— Лина, если ты не откроешь, я буду стоять здесь всю ночь и звонить. Соседи будут в восторге.
Она остановилась у двери, рука на секунду замерла на замке.
— Не надо, — попросил Стас. — У нас сегодня особенный вечер. Что бы ни было ему нужно, это может подождать.
Но замок уже щелкнул. Дверь открылась, и в квартиру вошёл высокий мужчина с тёмными волосами и самоуверенной улыбкой. На нем была дорогая кожаная куртка, и джинсы, которые сидели идеально. Он не просто вошёл — он захватил пространство, будто эта комната, эта ночь, эта Эвелин принадлежали только ему.
— Ну, привет, малышка, — его голос был низким, с ядовитой насмешкой. — Уже развлекаешься без меня?
Эвелин замерла. Её пальцы судорожно комкали край платья, губы дрожали, но она не ответила. Стас видел, как её глаза наполняются страхом, но в них было и что-то ещё — покорность, от которой у него внутри всё перевернулось.
— Виктор… пожалуйста, не надо, — её голос был едва слышен, почти умоляющий.
— Не надо? — Виктор захлопнул дверь так, что стёкла в окнах задрожали, а свечи на подоконнике погасли. — Ты мне будешь указывать, что делать?
Он прошёл в комнату, его шаги были тяжелыми, как удары молота. Оглядев свечи, вино, Стаса, он рассмеялся — резким, режущим смехом, от которого у Стаса побежали мурашки. Виктор плюхнулся в кресло напротив, раскинув ноги, как король на троне.
— Это кто тут у нас? — спросил он, глядя на Стаса, как на насекомое. — Новый щеночек? Думаешь, ты можешь занять мое место?
Стас сжал кулаки так, что ногти впились в ладони. Он хотел ответить, но горло сдавило, а слова рассыпались в пыль. Эвелин молчала, её взгляд был прикован к полу, и это молчание было как предательство. Она не прогнала Виктора. Не сделала ничего. Она стояла, как марионетка, ожидая, когда он дёрнет за ниточки.
Виктор наклонился вперёд, его глаза сузились, а голос стал тише, но от этого ещё страшнее.
— Эй, парень, — прошипел он. — Ты хоть понимаешь, во что вляпался? Она не твоя, и никогда не была твоей. У тебя нет ни малейшего шанса.
Стас попытался отвести взгляд, но Виктор внезапно встал и, подошёл ближе. В следующую секунду он бесцеремонно уселся прямо ему на колени — верхом, как садятся верхом на пустой стул. Лицо Виктора оказалось так близко, что Стас чувствовал жар его дыхания, видел каждую линию в радужке его глаз. Виктор схватил его за подбородок, сжимая до боли, заставляя смотреть на себя.
— Расскажи мне, — его голос был как змеиный шип, — что ты знаешь об Эвелин? Ты уже трахал ее? Знаешь, как она любит? Она уже отсасывала тебе? Знаешь, мне нравится когда она отсасывает, а потом переходит к яичкам. В этот момент я ложусь на спину, поднимаю ноги, и она начинает вылизывать мой зад. Это ее жутко заводит.
Стас попытался отстраниться, но Виктор сжал его подбородок сильнее, почти до боли.
— Думаешь, она твоя? Она моя, — продолжал он, его голос стал ниже, почти рычащим. — Всегда была. И будет.
Эвелин молчала. Она стояла в стороне, глядя в пол, её руки дрожали. Стас ждал, что она вмешается, скажет хоть что-то, но она лишь опустила голову ниже. Виктор, словно почувствовав её покорность, повернулся к ней и щёлкнул пальцами.
— Подойди сюда детка, давай покажем ему, — сказал он, и Эвелин послушно подошла.
То, что произошло дальше, было как кошмар, от которого невозможно проснуться. Виктор, не отрывая взгляда от Стаса, притянул Эвелин к себе. Он целовал её, грубо, демонстративно, и она не сопротивлялась. Стас хотел закричать, встать, ударить его, но его тело словно окаменело. Он смотрел, как Виктор, продолжая ухмыляться, начал снимать с Эвелин платье. Она не протестовала, не отталкивала его. Она подчинялась.
Когда Эвелин оказалась полностью обнаженной, Виктор поднялся, и Стас сразу почувствовал, как сильно затекли его ноги, в бедра и голени словно вонзились тысячи маленьких игл. Виктор небрежно стянул с себя джинсы, вместе с трусами, и вернулся в кресло, усевшись поудобнее и широко расставив ноги.
— Приступай, сладкая, ты ведь знаешь как я люблю, — Эвелин молча подошла к нему, и опустилась перед ним на колени.
Стас почувствовал, как что-то внутри него ломается. Это был не просто стыд или боль — это было уничтожение. Его мысли путались, мир вокруг становился размытым, а звуки — приглушенными. Он видел, как Эвелин смотрит на него, но в её глазах не было ничего: ни сожаления, ни вины, только пустота. Виктор же, наоборот, наслаждался каждой секундой, будто это было его шоу, а Стас — зритель, которого он хотел раздавить.
Голова Эвелин опустилась между ног Виктора, и она быстрым, уверенным движением заглотила его крупный, подрагивающий член, сразу, до самого основания. Было видно, что ей приходиться делать это не в первый раз. Она ритмично заработала головой, опираясь обеими руками на колени сидящего перед ней Виктора. В то время как он блаженно откинулся в кресле и запрокинул голову на спинку.
Не смотря на весь ужас ситуации, Стас не мог оторвать глаз от этого зрелища, он словно боялся упустить что-то важное. Тем временем, Эвелин двигалась не просто вверх-вниз. Чтобы крупный член Виктора полностью поместился у нее во рту, ей приходилось запрокидывать голову и проталкивать его в своё горло.
— Эй, подруга, потише, — Раздался голос Виктора. — Я не хочу кончать прямо сейчас, у нас сегодня запланирована обширная программа. Приступай к следующему упражнению.
Эвелин послушно вынула член изо рта. Он был влажным и блестящим от ее слюны, и ритмично подрагивал, в такт сердцебиению Виктора. Виктор взял себя за лодыжки, и поднял ноги вверх, а Эвелина начала тщательно облизывать его мошонку, периодически засасывая в рот то одно, то другое яичко.
— Да, отлично, ты лучшая соска, это так приятно, и в то-же время, от этого я не кончу — Прокомментировал свои ощущения Виктор. — Щенок, ты смотришь? Не смей отворачиваться, ты должен видеть, чья это девочка.
Стас, в полной прострации продолжал смотреть. Время остановилось для него, не было прошлого. не было будущего, все это было не важно, оставалось только здесь и сейчас, и оно длилось вечность.
Тем временем Виктор обеими руками раздвинул свои ягодицы, а Эвелин погрузила язык глубоко в его анус. Она начала тихо постанывать, энергично лаская себя рукой. Стас видел ее киску прямо перед собой, видел как ее указательный и средний пальцы, входят в нее на всю глубину, а большой палец ласкает клитор. Похоже Виктор не лгал, и она действительно завелась не на шутку.
Вдруг Виктор оттолкнул Эвелину, и резко вскочил на ноги.
— Попробуем по другому, нагнись, и обопрись руками на колени своего щеночка — Эвелина смиренно выполнила его приказ.
Теперь Стас смотрел прямо в её бездонные зеленые глаза. А в них не было ни боли, ни страдания, ничего, кроме страсти и похоти. Когда Виктор резко и глубоко вошел в нее сзади, она выдохнула томный, протяжный стон прямо в лицо Стасу. Сам же парень не мог издать ни звука, у него в горле застрял ком, который мешал даже дышать, не то чтобы говорить. Зубы во рту сомкнулись так крепко, что казалось вот-вот начнут крошиться, а из глаз текли слезы, которые он не в силах был сдерживать. И тут он услышал, как Эвелин шепчет сквозь стоны:
