После всего, что случилось, Нора думала, что больше никогда не захочет, чтобы к ней прикасались. Мир снаружи вымер, и что-то внутри неё тоже умерло — то, что раньше называлось доверием. Но тело, упрямое и живое, помнило тепло, запах, дрожь под кожей. Иногда, по ночам, ей казалось, что она всё ещё чувствует чужие руки — тяжёлые, властные, оставившие следы. Но теперь рядом были другие руки — мягче, осторожнее. И Нора не знала, чего боится больше: что снова почувствует боль… или что ей понравится.

Прошло немного времени с того утра, когда всё между ними изменилось. Нора и Алекс преодолели страх и боль, нашли в себе доверие друг к другу, начали восстанавливаться после прошлого. Теперь же, во второй части, их близость стала сознательным выбором — каждое прикосновение, каждый взгляд происходили по согласию, с осторожностью и теплотой. Здесь нет принуждения, нет боли — есть доверие, желание и хрупкая нежность, которую обе позволяли себе впервые.

Утро начиналось не с тишины, а с последствий. Нора больше не чувствовала себя прежней — тело ещё помнило чужие прикосновения, но душа — чужую вину. Алекс не знала, как смотреть ей в глаза: между ними стояла не только боль, но и тень того, что каждая из них пыталась пережить по-своему. Габриэла исчезла, оставив за собой след из лжи и сломанных нервов, но её присутствие всё ещё витало между ними — как запах пороха после выстрела. Теперь им предстояло решить, способны ли они снова дышать рядом, не оглядываясь. Финал этой истории не был о прощении — он был о том, как две раненые души находят способ остаться людьми, даже когда мир вокруг рушится.