Нижние полки — спящие. Поезд раскачивался, как убаюкивающий метроном.
Амелия пристально наблюдала. И вдруг — движение. Попутчица думала, что все соседи спят.
Стянутая до пояса лёгкая простынь мало что скрывала. Лёжа на животе, приподняв бёдра, она медленно завела руку под себя. Амелия видела это сквозь ресницы, в полутьме. Тело девушки двигалось в ритме. Плечи дрожали. А когда та прикусила подушку, чтобы не застонать — Амелия не выдержала.
Лёжа на боку, она просунула руку между бёдрами. Пальцы вошли резко, без прелюдии. Внутри было влажно, тепло. Дырочка сжалась — мышцы отозвались сразу, плотно обхватив два пальца. Амелия старалась делать движения ровными, не срывающимися. Рука скользила по киске. Всё тело работало на глубину, ритм и скрытность. Дыхание сбивалось.
Соски под майкой тёрлись о простыню. От каждого толчка грудь отзывалась. Она чуть сильнее прижала клитор. Звук.
Он выкатился, как сдерживаемый стон — короткий, хриплый. Может быть, его никто не услышал. Но попутчица подняла голову. Посмотрела прямо на Амелию. Они молчали. Тишина между полками стала плотной, как одеяло. Но глаза больше не отворачивались. И пальцы — не остановились.
Они ласкали себя — каждая на своей стороне. Обнажённые, влажные, пульсирующие.
Дырочка Амелии текла на пальцы, она вытягивала их и снова вводила, чувствуя, как внутри всё сжимается, как с каждым движением волна приближается. На бедре — следы, мокрые, тёплые. Она провела по ним большим пальцем. Провела — и вернулась внутрь. Соски горели.
Попутчица лежала, полуобнажённая в темноте, с приоткрытыми губами, медленно сжимая себя между ног, будто бы не торопясь, но каждое её движение выдавало желание.
Амелия впивалась взглядом, чувствуя, как у неё самой срывается дыхание, как тело выгибается. Пальцы уже были очень глубоко. Она скользила ими внутри, дрожащими, липкими от своей смазки, каждый раз чувствуя, как сжимаются стенки её дырочки. Движение стало быстрее. Грудь задрожала, соски болезненно напряглись под тонкой тканью.
Они обе знали, что сейчас всё закончится. Что ни одна из них уже не сможет остановиться.
Амелия прижала киску к ладони, зарылась пальцами ещё глубже, плотнее. Влага стекала по ладони, оставляя тёплые следы на простыне.
И — толчок. Сначала в дырочке — короткий, но мощный, как вспышка. Потом — во всём теле.
Плечи дёрнулись, дыхание сорвалось в горло. Рот открылся, но она не издала ни звука — только воздух, хриплый, тяжёлый.
Попутчица тоже кончала. Она сжимала себя, как будто боялась распасться, и их глаза встретились в самый пик. Без слов. Без стонов. Только интимное, бесстыжее присутствие.
Амелия задержала пальцы внутри. Тело дышало само по себе. Потом — медленно вынула руку. Кожа влажная, горячая.
А внизу поезда скрипели рельсы. Где-то под их полками, кто-то храпел. И только между ними — ночная дрожь, которую теперь было уже не спрятать.
