Подруга не ушла. Она сделала шаг и закрыла за собой дверь.
Пар всё ещё висел в воздухе. Амелия сидела на краю ванны, тяжело дыша, рука ещё во влагалище. Её сок капал с запястья. Подруга стояла напротив. Ноги голые, халат чуть сполз с плеча. В глазах — азарт.
— Фистинг?.. — прошептала она. — Могу… посмотреть?
Амелия медленно выдохнула. Её губы тронула легкая усмешка. Рука мягко выскользнула, влажная, блестящая, оставляя за собой тепло. Она чуть откинулась назад и кивнула.
Они постелили полотенца на кафель и легли головами в разные стороны.
Пальцы её были тонкими, ладони — осторожными. Она не прикасалась сразу, только смотрела. Между бёдер Амелии блестели натёртые губки — распахнутые, влажные, чувствительные. Подруга провела кончиками пальцев по ним и чуть задела клитор. Амелия дрогнула.
Потом она медленно облизнула свои пальцы. Один. Другой. Третий. И, не отводя взгляда, ввела их в Амелию. Медленно. Глубоко. Амелия сжалась и раздвинула ноги шире. Плотное внутреннее напряжение снова ожило.
Амелия направила в себя четвёртый. Подруга вошла в неё до конца, сдержанно, но с явной жадностью в движении. Её губы чуть приоткрылись, дыхание сбилось. Пальцы внутри Амелии двигались сначала неспеша, потом чуть быстрее. Амелия наблюдала — и немного усмехнулась, почти лукаво. И начала сжимать все пальчики подруги вместе, "лодочкой". Узкое запястье проскользнуло внутрь уже без боли. Амелия закатила глаза и начала двигать эту руку в себе.
Подруга замерла на секунду… А потом развела колени и начала ласкать свою киску, двигая второй рукой глубоко внутри Амелии. Плечи дрожали. Губы прикушены. Живот ходил волнами.
Амелия потянулась вперёд. Провела ручкой по животу подруги, медленно скользнула вниз. Они почти не говорили. Только дышали. Амелия нашла её ладонь — и пальцы — и начала помогать.
Двигаться вместе. Глубже.
Подруга захныкала, приглушённо, уткнувшись лбом в бедро Амелии.
Сначала было два пальца. Потом три. Потом мягко вошёл четвёртый. Подруга выгнулась, впуская всё. Горячая, влажная.
Их руки двигались в ритме, как будто в одном теле — неотличимо, без пауз. Амелия была раскрыта до предела: рука подруги глубоко внутри, расправившая её изнутри мягко, но основательно. Стенки были натянуты, кисть скользила в киске. Смазка капала — по ладони, по запястью, вниз, на расстеленные халаты.
В подруге — четыре пальчика. Её бёдра подрагивали, грудь ходила в неровном дыхании, и Амелия чувствовала, как пальцы внутри чужого тела принимаются плотнее, как мышцы начинают сокращаться — прерывисто, хаотично, как будто кто-то в глубине нажал рычаг.
И в этот момент — как будто их внутренности услышали друг друга — всё слилось в одно: жар, плотность, ритм. Сначала Амелия — вспышка в самой глубине, будто матка сжалась вокруг кулачка. Затем откликнулась подруга — резко, дырочкой вперёд, на руку, втягивая в себя глубже. Глубже, до предела.
И обе — в один момент — дёрнулись от спазма. Как будто что-то внутри развернулось и сложилось обратно. Влагалища сжались, сработали — не как мышца, а как орган удовольствия, самостоятельный, живой. Внутри всё хлюпнуло и потекло наружу. В Амелии — плотно, глубоко. В подруге — тёплая дрожь и глухой стон, почти плач.
Они застыли. Соединённые. Рука в одной киске, пальчики в другой. Их внутренности неслись ещё секунду по инерции — с пульсацией, с внутренним эхом, которое не утихало.
А потом — тишина. Только дыхание. И запертое тепло между ног.
Остаток вечера прошёл с шутками и разговорами. В основном на интимную тематику.
Глава 7. Ночная тяжесть
Ночь стояла плотная, как пар. За окном был морозный воздух, а внутри комнаты было темно и почти тихо — только слышно, как дышит рядом Амелия. Ровно, глубоко. Подруга лежала на боку, лицом к ней, глядя в полумрак, в её расслабленное, спящее лицо. Амелия спала… Губы приоткрыты, волосы разметались по подушке, обнажённое плечо чуть подрагивало от дыхания.
Подруге было жарко. И… не только от температуры.
Она сжала ноги. Сначала просто так — почувствовать себя. И тут же поняла: между бёдер всё влажное. Не от снов, а от мыслей и от их нового секрета. От запаха тела рядом. От памяти — пальцев внутри, стонов, звука, который стоит в ушах до сих пор.
Она медленно опустила руку вниз, под тонкое одеяло. Пальцы скользнули по животу, потом ниже, к пухлым, набухшим губкам. Они были тёплые и уже мокрые, как будто ожидали этого. Прикоснулась — едва — и тело вздрогнуло. Сжалась изнутри от нетерпения.
Провела подушечкой пальца по складке — снизу вверх. Клитор был напряжён, как капля крови под кожей. Один мягкий круг — и бедро дёрнулось. Она прикусила губу, чтобы не выдать себя. Повернулась на спину, подогнув ногу, дала себе пространство. Кисть пошла плавно — вверх-вниз, по складкам, по всей ширине, собирая соки, как смазку. Было липко. Приятно.
Потом один палец — внутрь. Горячо. Сразу. Внутренние стенки отозвались толчком, тянущим спазмом, будто ждали. Второй — медленно, с мягким трением вдоль входа. Влагалище сжалось.
Она дышала ртом. Тихо. Глубоко.
Когда вошёл третий — глубже, с нажимом, — её чуть выгнуло. Бёдра разошлись сами. Внутри стало плотно — почти тесно. Но тело это любило: пальцы заполнили её, стенки пульсировали, как будто проверяли каждую фалангу. Она остановилась на этом — задержала руку в себе и не двигалась. Просто чувствовала, как её киска обжимает каждый пальчик, мягко, по-живому, не отпуская.
Рядом Амелия вздохнула и повернулась чуть ближе, скользнув бедром по одеялу.
Подруга затаилась. И всё внутри неё стало ещё горячее.
Амелия не шевелилась. Дышала всё так же — спокойно, размеренно, чуть тише, чем прежде. Подруга приподнялась на локте, вслушалась, сердце билось где-то в горле. Тишина. Только ночной воздух и их общее тепло под одеялом.
Она медленно достала руку из себя. Пальцы были горячими, скользкими, блестели в полутьме. Осторожно потянулась под подушку, и ткань чуть зашуршала. Там — то, что она прятала почти инстинктивно.
Её новая игрушка — собачий член из материала "реалистик". Довольно длинный, тяжёлый, с изгибом и расширяющимся узлом в основании. Подруга провела дилдо по губкам, собрала влагу — и сдержала дрожь, когда головка скользнула внутрь. Узко, но принимало.
Он вошёл не спеша. Ложась в её анатомию, как будто точно знал, куда. Стенки сжимались, пульсировали, как будто искали пальцы, а натыкались на нечто большое, прохладное и чужое. И всё же принимали — с преданным, жадным трением.
Когда дошло до узла — она остановилась. Мечта наполнить себя чем-нибудь огромным уже давно поселилась в её фантазиях. А Амелия своёй выходкой в душе наглядно показала, что это просто неописуемый восторг.
Узел был крупнее. Плотный, массивный, требующий решимости. Она потянулась бёдрами навстречу, подвигала таз — и почувствовала, как узел касается входа, распирает, но не проходит. Слишком рано. Стенки не пускали.
Она чуть всхлипнула и попробовала ещё раз. Бессознательно прижалась бедром к Амелии, как будто ища опоры.
И тут… Амелия шевельнулась.
Глаза блестели в полутьме, уже открытые, уже внимательные.
— Ммм… — Амелия выдохнула, чуть улыбнулась. — Ты всё ещё хочешь? Можно я помогу?
Подруга замерла. Внутри дилдо — застрявший на грани. Между ног — жар, всё ещё пульсирующий. И рядом — Амелия, бодрствующая. Спокойная. Готовая.
И голос её прозвучал не вопросом — а обещанием.
— Можно я помогу? — повторила Амелия, тихо, почти шёпотом, и уже протянула руку, не дожидаясь ответа.
Подруга не сказала ни слова. Её рука всё ещё лежала на основании игрушки, неподвижная, как будто просила — но не решалась.
Амелия приподнялась на локте, села, одеяло соскользнуло по её плечу. Её глаза — спокойные, почти тёплые — смотрели не вниз, а прямо в лицо подруге. Как будто спрашивали: готова? И, получив беззвучное «да», она медленно опустила руку между ног. Кисть скользнула поверх бедра, потом ниже — в пах, туда, где плотная влага уже струилась по внутренним складкам.
— Он большой, — шепнула Амелия.
И подруга вдохнула. Животом. Медленно. Тело раскрылось чуть шире. Амелия обхватила основание дилдо и чуть повернула его внутри. Тот сдвинулся и стенки отозвались волной — пульсацией, затем сжатием, как будто проверяя, готовы ли. Узел прижался к входу — снова — плотнее. Пульс между ног бил в такт с его прикосновением. Мышцы снова попытались сжаться — инстинкт.
Но Амелия держала игрушку уверенно, всей ладонью. Слегка раскачала её из стороны в сторону. Подруга захныкала, открыв рот. Лицо залилось жаром, бедра дрожали.
— Расслабься и прими его, — прошептала Амелия. — Почувствуй как это.
И тогда — медленно, с натяжением, словно сквозь тёплую резину — узел начал входить.
Сначала сопротивление. Природное, мускульное, инстинктивное. Но оно таяло — с каждым выдохом, с каждым мягким нажимом Амелии, с каждым влажным, растягивающим движением внутри дырочки. Стенки поддавались — и вот, игрушка как будто прошла преграду. Узел проскользнул внутрь — резко, с жадностью. Тело вздрогнуло — от наполнения, от давления.
— А-а-а… — сорвалось из груди подруги. Не стон — звук распахивания.
Внутри — жар. Глухое, глубокое сжатие, как будто всё нутро теперь обнимало не просто форму — объём. Узел ощущался внутри полностью. Стенки обжали его вокруг, подрагивая, мышцы подхватывали и держали
