Амелия осталась рядом, держала игрушку на месте, просто чувствовала, как подруга сжимается под её ладонью, как пах ходит вверх-вниз, как по внутренним складкам течёт смазка.
— Вот так, — прошептала она. — Ты прекрасна внутри.
Узел сидел внутри плотно, тяжело, как камень, впаянный в самую сердцевину тела. Подруга лежала раздвинув ноги, раскинув руки, вся пропитанная жаром. Щёки блестели от пота, губы полуоткрыты. И в этот момент Амелия не спрашивала. Она взяла.
Пальцы сжали основание игрушки, и она начала двигать её. Медленно, но с нажимом. Узел потянулся назад — влагалище хлюпнуло. Подруга задохнулась. Бёдра напряглись, но Амелия крепко придавила колено к её бедру, а пальчик к клитору — не уходи. Терпи.
Узел вытянулся — весь. Потом вошёл снова. С натугой, скользя по кругу входа, растягивая, как будто рвал по внутреннему контуру. Амелия держала ритм: не спеша, но глубоко, каждый раз до предела, до влажного удара. И с каждым движением мышцы внутри подруги принимали легче — не сопротивлялись, а будто пытались проглотить его полностью, впитать, запереть.
— Слишком... — выдохнула подруга, почти всхлипнула.
Амелия не ответила. Только вдавила игрушку глубже. Узел прошёл внутрь с щелчком мышц, с мокрым, липким звуком, и подруга выгнулась — живот в напряжении, грудь ходит. Амелия не дала отдохнуть — сразу потянула назад. Вновь вошла. Снова с хлюпаньем и толчком.
Теперь это был не диалог — ритуал. Тело принимало. Узел давил. И с каждым разом подруга всё громче стонала. Не прячась. Не стесняясь. Она извивалась, но не убегала. Наоборот — дырочка сама тянулась навстречу.
Влага струилась по бёдрам. Под руками Амелии подруга пульсировала, как будто всё её нутро перестраивалось под это давление. И вот — раз. Судорога. Узел внутри. Стенки сжались с силой. Голова откинулась. Её трахали без остановки. Киску растянули изнутри, полностью, без остатка.
Оргазм взорвался. Сначала спазм — пах, живот, поясница. Потом — струя по внутренней складке. Потом — вторая волна. Амелия вдавила узел внутрь и держала, пока её подруга дёргалась, билась, выгибалась на месте, сжимая всё, что можно, как будто хотела сломать внутри себя эту плотность.
И лишь когда тело обмякло, когда дыхание перешло в хрип, когда по щеке стекала горячая капля — Амелия чуть отпустила хватку. Но не вынула. Узел остался в ней. Запертый. Принятый.
Тело подруги ещё не пришло в себя.
Грудь поднималась и опускалась резко, прерывисто. Бёдра дрожали, сведённые в судороге. А в дырочке — тяжёлое, горячее давление узла. Он пульсировал вместе с её стенками, не отпуская. Как будто застопорился в ней, как замок с настоящим псом, который откроется только когда она окончательно сгорит.
Амелия не вытаскивала. Не торопилась. Она просто смотрела — на лицо, на губы, полуоткрытые, блестящие, на глаза, затуманенные, мокрые. Она провела пальцем по щеке — смахнула каплю пота. Потом ниже — по шее, по груди, надавила на сосок, расплющив его в сторону. Подруга едва выдохнула, едва шевельнулась.
— Ещё, — хрипло.
Это было не просьбой. Это было — приговором телу.
Амелия сжала основание игрушки и начала двигать снова. Узел пошёл назад — медленно, с таким звуком, будто выдирается с плотью. Мокро, тягуче, сопротивляясь. Но когда он вышел почти полностью, тело подруги само дернулось вверх — верни. И Амелия вдавила обратно. С нажимом. С силой. Узел проскользнул внутрь с толчком, и всё нутро подруги выгнулось навстречу.
Теперь она не сдерживалась.
Стоны пошли открыто. Громче. Грязнее. Бёдра били в ладонь Амелии. Узел входил и выходил — быстро, мощно. Мышцы уже не боролись — они принимали. Вся киска была мокрой, и буквально тряслась от нетерпения. Каждый вход — как удар кулаком. Каждый выход — как разрыв. Между движениями — плотное чавканье, пот, тяжёлые выдохи.
Подруга теряла контроль. Руки хватали простыню. Амелия наклонилась, прижалась губами к уху:
— Ты моя. Примешь всё. До конца.
И она вдавила игрушку глубже. Ещё. Туда, где мурашки шли по позвоночнику. Узел застрял на миг — вход сопротивлялся. Но Амелия не отступила — потянула бедро подруги к себе и вдавила собачий член глубже.
Оргазм сорвал всё.
Подруга закричала. Прямо, хрипло, не сдерживаясь. Вся сжалась, потом вытянулась, выгнулась, брыкнулась — а Амелия держала. Не отпускала. Всё мокрое. Горячее. Киска залита соками, между ног влажное месиво. А тело — как будто сгорело. Внутри — обвал. Стенки беспорядочно сжимались. Пальцы подрагивали. Бедро дёргалось в такт. Волна за волной — всё шло по ней.
Но Амелия не остановилась. Потому что знала: в ней ещё есть запас. И к узлу проскользнули два пальчика.
Плотно. На пределе. Подруга почти не дышала: грудь всхлипывала воздух, горло скользило, будто захлёбывалось собственным телом. Амелия видела, как глаза дрожат под веками. Как губы приоткрываются, а язык слегка высовывается — терпит. Тело её дрожало, бёдра разбросаны, ступни скользят по простыне — беспорядочно, нервно. Она насажена на пальчики и игрушку, и выхода нет.
Амелия легла рядом, накрывая её бедро ногой, чувствуя кожей, как там всё шевелится внутри — тяжело, горячо, с хлюпаньем и судорогами. Узел будто жил своей жизнью: подрагивал, впивался в каждую складку, каждую слизистую, каждую нить мышц. Он не двигался — он остался. Засел глубоко и давил её изнутри, без внешнего движения. А пальчики Амелии судорожно сжимались, массируя точку G.
И подруга это чувствовала. Животом. Позвоночником.
Хрип. Писк. Сбившийся ритм дыхания. Тишина — и вдруг короткий стон, как от ожога. Подруга качнулась. Внутри — всплеск.
— Пожалуйста… — прошептала. Не понятно: остановить или продолжить.
Амелия только сильнее прижалась. Взяла её сосочек зубами. И ввела третий пальчик. Но тело отреагировало моментально, как на удар током: подруга вся выгнулась, ладони вцепились в простыню, киска резко дернулась навстречу — внутрь. Примет. Всё.
Оргазм не вспыхнул. Он разорвал.
Внутри — всё сжалось одновременно. Узел дернулся и выскочил. Киска схлопнулась на пальчиках, как ловушка, с мокрым звуком, как будто не хотела отпускать. Дырочка пульсировала. Каждой каплей, каждой мышцей.
Амелия чувствовала, как подруга трясётся. Это уже не стон — это срывающийся голос, животный. Рот открыт, язык в сторону, глаза закатились. Она не просто кончала — взрывалась. Внутри влагалища всё пульсировало, судороги бежали вверх и вниз, живот стягивался в узел, а смазка из киски текла большими каплями, будто внутри волна прокатывается назад и снова вперёд.
— Ты умничка. — Амелия выдохнула в губы, в щёку, в горячее ухо.
И тело подруги рухнуло.
Оргазм не отпустил. Он просто перешёл в дрожь. Нервы подёргивались. Вены пульсировали. Ноги разбросаны, живот мягкий, мышцы сдают. Но пальчики всё ещё внутри. Глубоко. Как будто прилипли там.
Подруга лежала без слов. Только выдох. И снова. И снова. Всё тело сдувалось с каждым мгновением — но внутри, в самой глубине, что-то всё ещё билось.
Амелия прижалась щекой к её груди, слушая, как сердце возвращается.
— Я с тобой, — прошептала. — Твоё тело говорит громче, чем ты.
