Она раньше не замечала, какие у неё руки.
Когда Алекс сидела рядом и рассказывала о Кейти и Сэме, Нора ловила её голос — тёплый, спокойный, с той хрипотцой, от которой внутри становилось чуть легче.
Иногда Алекс смеялась — тихо, будто боялась нарушить тишину.
И в этот смех хотелось завернуться, как в одеяло.
На третий день Нора впервые поднялась с кровати. Дошла до окна. Внизу кто-то громко спорил, смеялись, кто-то ругался. Она смотрела на это всё и думала: как будто всё это про кого-то другого, не про нее. Потом услышала шаги — Алекс подошла сзади, поставила чашку на подоконник и тихо сказала:
— Здесь хорошо утром, не смотря на то, что это тюрьма. Солнце встаёт над этим место, так же, как и над всем остальным миром.
Нора кивнула, не оборачиваясь.
Она хотела сказать «спасибо», но слова застряли в горле.
Ночью Алекс легла рядом. Сначала — просто рядом. А потом Нора почувствовала лёгкое прикосновение к плечу, такое осторожное, будто Алекс спрашивала разрешения без слов. Она не отодвинулась. Просто позволила. И только потом поняла, что впервые за долгое время смогла уснуть спокойно.
С каждым днём она ловила на себе взгляд Алекс. Не жёсткий, не властный — а какой-то задумчивый, чуть грустный. Нора смотрела в ответ и думала, как раньше могла не замечать, какая она красивая. Не в смысле внешности — хотя да, её черты были острыми, почти правильными. А в смысле силы, сосредоточенности, живого ума за этими глазами.
Раньше , боялась этого взгляда, а теперь он кажется единственным, что держит меня на месте, — подумала Нора.
И однажды, проснувшись среди ночи, она повернулась к Алекс и впервые за всё это время прошептала:
— Спасибо, что ты позволила мне остаться.
Алекс ничего не ответила.
Только обняла её крепче.
Глава 28: Пробуждение
На пятый день Нора проснулась раньше обычного. Комната была ещё полутёмной, серый рассвет только пробирался сквозь шторы. Она услышала ровное дыхание Алекс рядом. Нора долго лежала, просто слушая. Сердце билось ровно, впервые без тяжести.
Повернувшись, она увидела Алекс — расслабленную, с чуть растрёпанными волосами.
Её пальцы сами нашли путь — осторожно, будто боялась нарушить чары сна. Сначала коснулась локона, упавшего на щёку Алекс, потом — тёплой кожи под ним. Алекс шевельнулась, не открывая глаз, и тихо выдохнула.
Нора убрала руку, но та вдруг поймала её ладонь и прижала к щеке. Так, будто ждала этого прикосновения. Они оба замерли.
— Прости, — тихо сказала Нора, — я не хотела будить.
Алекс открыла глаза — сонные, чуть прищуренные.
— Я рада, что ты разбудила.
Некоторое время они просто смотрели друг на друга. Без слов, без объяснений.
И вдруг между ними будто что-то растворилось — стена, оставшаяся после страха, боли, ночей без сна.
Нора медленно приблизилась. Сначала просто почувствовала теплое дыхание Алекс.
А потом коснулась губами её губ. Никакой поспешности, никакого жара — просто мягкое, осторожное касание, как признание в том, что она снова может чувствовать.
Алекс ответила почти сразу. Поцелуй был тёплым, чуть неуверенным, но в нём было столько нежности, что у Норы защипало глаза. Все слова, которые она не могла сказать, растворились в этом мгновении.
Она отстранилась, глядя в глаза Алекс, и вместо слов о любви тихо прошептала:
— Спасибо тебе… за то, что не спрашивала.
Алекс чуть нахмурилась, будто хотела что-то сказать, но сдержалась.
— Я просто… — голос Норы дрогнул, она опустила взгляд, — я сама виновата. Я пошла туда сама. Но я была глупой. И теперь хочу… просто забыть. Пожалуйста, Алекс, не вспоминай об этом. Никогда.
Алекс молчала. Несколько секунд — долгих, будто вечных. Потом протянула руку и коснулась щеки Норы.
— Хорошо, — ответила она тихо. — Мы не будем.
В этих словах не было обещаний, только понимание. И это было важнее всего.
Алекс не пыталась утешать словами, просто была рядом. Ее ладонь на лице, её дыхание — настоящее, теплое, живое.
Нора чувствовала благодарность, почти болезненную. Она не знала, как сказать это вслух, поэтому просто легла ближе, так, чтобы их лбы коснулись. Алекс не двинулась, только закрыла глаза и чуть улыбнулась.
И в этом касании — без слов, без вопросов — было всё: доверие, прощение, и начало чего-то нового, хрупкого, но настоящего.
Глава 29: План мести
Алекс улыбнулась Норе так, будто это было самое естественное в мире, но внутри у неё всё горело. Внешний спокойный голос, тёплая ладонь на щеке — это акт, роль, которую она сейчас играла идеально. Она знала: сочувствие — маска, которую нужно надеть, чтобы не сломать то, что ещё можно спасти. Но под маской кипела тёмная, холодная решимость.
Её мысли метались будто хищные, просчитывая варианты и следы. Кто? Мужчины с дозора? Кто-то из надсмотрщиков? Или — меньше всего ей хотелось в это верить — надсмоторщиц? Ей трудно было представить, что кто-то из женщин мог это сделать. Обычно они много говорят и ведут себя вызывающе, но чаще всего это просто спектакль, чтобы попугать девочек послабее. Мысли о том, что кто-то мог коснуться Норы, пока Алекс кувыркалась с Райли, ударяли сильнее любого физического воздействия. Вина жгла горло — не та, что оправдывается словами, а та, что корежит изнутри: я отпустила её, я дала ей шанс ошибиться, я не уследила.
Она чувствовала, как в груди собирается ледяной узел: не просто злость, а поглощающее желание заставить ответить за это. Чтобы он (или она) заплатил ценой, которую нельзя было бы списать словами "ошибка" или "случайность". Желание было животным, почти иррациональным: найти и убить.
Но в той же самой голове шевелился и планерщик: ворваться сломя голову — это не про неё. Реванш должен быть точным. Она помнила, как обращать людей в ресурсы: кто кому должен, кто чего боится, чьи старые обиды можно использовать. И ещё — у неё были люди, и у неё было время. Это было её преимущество. Она позволяла себе выглядеть мягкой, пока в душе шлифовала лезвие мести.
Она пообещала себе одно, тихо и без слов: не допустить ещё одной ошибки. Не допустить, чтобы Нора снова оказалась одна с этим кошмаром. «Я найду его/её», — прошептала она сама себе, — «и больше никто не уйдет без наказания». И в этой клятве не было театральных слов — только холодный расчёт и тяжёлая, неумолимая готовность действовать.
Глава 30: Невидимые шрамы
Иногда, когда Нора закрывала глаза, ей казалось, что она снова там — в той комнате. Не телом, а памятью. Запах, тень, голос — всё возвращалось мгновенно, будто время не прошло. Боль внизу живота напоминала о себе, как будто внутри остался шрам, который не видно, но который всё ещё пульсирует.
Она ненавидела себя за то, что не смогла защититься. За то, что оказалась слабее. Но ещё сильнее — за то, что её тело запомнило каждое прикосновение, как запоминают ожог или холод.От этой мысли Норе становилось плохо, она хотела вырвать из себя память, вычистить изнутри всё, что связано с Габриэлой.
Иногда ей чудилось, что Габриэла всё ещё где-то рядом — в отражении стекла, в тени у стены, в каждом прикосновении, которое вызывало у Норы не отклик, а сжатие изнутри, словно от удара.
Но рядом с Алекс всё было по-другому. Её присутствие не требовало ничего.
Когда Алекс касалась её руки или плеча, это не было приказом — это было напоминанием, что она всё ещё здесь, что она выжила.
Глава 31: Просто здесь
Алекс делала вид, что всё в порядке — её движения были спокойными, голос ровным, но в каждом взгляде проскальзывала осторожность. Она хотела убедиться, что Нора действительно восстанавливается.
Пальцы мягко скользнули по её коже, словно проверяя не только шрамы, но и границы доверия, которые постепенно возвращались между ними.
— Заживает? — тихо спросила Алекс, проводя ладонью по её животу. — Там, внизу… уже не больно?
Нора чуть кивнула. Она всё ещё чувствовала стянутость, но боль отступала, оставляя после себя странное, щемящее ощущение тепла — не физического, а какого-то внутреннего.
Когда ладонь Алекс задержалась на её животе, Нора вздрогнула. Но не от страха — от неожиданности. Это прикосновение не было чужим. Оно не требовало, не отнимало. Оно спрашивало. Алекс заметила, как напряглось тело Норы, и на мгновение остановилась.
— Всё хорошо, — тихо сказала она. — Только если ты сама этого хочешь.
Нора посмотрела на неё, долго, будто решая что-то. Её взгляд стал мягче.
— Я просто… не знаю, — прошептала она.
Алекс кивнула, не отводя глаз.
— Тогда не думай. Просто дыши.
Она осталась рядом — не прикасаясь больше, только тепло её тела чувствовалось возле, как обещание, что больше никто не причинит ей боли.
В этой тишине, в их дыхании, переплетённом и неровном, рождалось не вожделение, а хрупкое доверие — то самое, что не купить и не вернуть, если однажды потерять.
