Я проснулась не от звуков, а от вибрации — она будто проникала сквозь подушку, низким гудением проходила по костям черепа. Телефон дрожал на прикроватной тумбочке, как нервный зверёк, просящий внимания. Я протянула руку вслепую, нащупала его, зацепила пальцами. Глаза не хотели открываться — веки были тяжёлыми, будто изнутри обтянутыми тёплой ватой.
Экран светился мягко, но всё равно ударил по зрачкам.
«Видеозвонок: Lissa»
"Ну конечно. Сеул. У них день. Это у нас... семь утра, а у них около часа или двух."
Я вздохнула и наугад ткнула «принять».
В комнате стояла тишина. Тепло. Воздух чуть прохладный, но плотный от ночного дыхания. Я приподнялась на локте, и покрывало чуть сползло с моего плеча, приоткрыв грудь. Я не стала его поправлять — наоборот, позволила лёгкому утреннему ветерку пробежаться по коже, вызывая приятные мурашки.
Мартин лежал рядом, повернувшись ко мне спиной. Его тело угадывалось под тем же покрывалом, что и моё. Широкая спина, мягко вздымающийся бок, обнажённая икра, чуть торчащая из-под края — всё это казалось знакомым до последнего изгиба, и всё равно вызывало внутри тёплый, притягательный отклик.
Он тёплый. Он рядом. И он мой. Пока — точно мой.
Камера телефона включилась неохотно, изображение дрожало, будто сомневаясь, стоит ли показывать происходящее. На экране появилась Лисса.
Она сидела на веранде, я сразу поняла: вокруг неё расплывались мягкие очертания тонких деревянных перил, позади — зелень, не яркая, а такая, будто впитавшая в себя всё солнце большого города. Где-то вдалеке — силуэты домов, размытые, как акварель. Солнце било сбоку, обрисовывая её плечо золотистым контуром.
Лисса была одета так, будто случайно идеально: белая лёгкая блуза с приспущенным плечом, обтягивающие штаны с узким поясом, очки с тонкой золотой оправой. Волосы собраны вверх, небрежно, но по-студийному. В одной руке — большая белая кружка, от которой ещё поднимался пар.
Она увидела меня — точнее, камеру, передающую меня до середины груди, размыто, в плохом утреннем фокусе. Я знала, что выгляжу не так, как обычно, но в этом была своя прелесть. Лицо — мятое, но живое, волосы — спутанные, как будто я только что проснулась в объятиях любимого человека.
Я позволила себе на мгновение задержаться на воспоминаниях о том, как мы засыпали вместе, как тепло его тела переплеталось с моим, и как каждое прикосновение казалось особенным. В этом утреннем свете, в этой полудрёме было что-то особенно интимное и близкое.
— Доброе утро, Зайка, — сказала она, и даже сквозь экран было понятно, как прищурились её глаза. — Ты прямо с картинки: обнажённая, растрёпанная и будто не знаешь, кто я. Но знаешь, в этом есть своя прелесть.
Я улыбнулась, чувствуя, как внутри просыпается что-то тёплое и игривое. В её голосе было столько знакомой нежности, что мне сразу стало тепло и уютно.
— Привет, Лисса, — ответила я, стараясь звучать бодро, несмотря на всё ещё вялое состояние. — Как ты?
Лисса засмеялась, и её смех был таким же тёплым, как утренний ветерок, который пробегал по моей коже.
— Я в порядке, зайка. Но, судя по твоему виду, у тебя всё немного иначе, — сказала она, лукаво прищурившись.
Я пожала плечами, стараясь не выдавать своего смущения.
— Просто ещё не проснулась до конца, — ответила я, стараясь, чтобы голос звучал беспечно.
Лисса улыбнулась шире, и я заметила, как её взгляд скользнул по моей груди.
Внезапно солнечные зайчики, пробившиеся сквозь занавески, начали играть на моей коже. Я почувствовала, как они ласкают мои соски, делая их твёрдыми. Внизу живота начало приятно тянуть, и я поняла, что начинаю просыпаться окончательно.
Ветер нежно касался моей кожи, создавая лёгкую прохладу, но это лишь усиливало ощущение пробуждения. Я почувствовала, как между ног становится немного влажно, и мои губки словно раскрылись навстречу этому утреннему свету.
Я посмотрела на Мартина, всё ещё лежащего рядом. Его дыхание было ровным и спокойным, он не знал, что в этот момент со мной происходило.
— Как там у вас в Сеуле? — спросила я, стараясь отвлечься от своих мыслей.
Лисса чуть поправила очки на переносице, сделала глоток кофе и, не меняя полуулыбки, заговорила так, будто мы просто продолжали недавний разговор — хотя говорили-то мы вчера глубоко за полночь.
— Все хорошо. Теперь по нашим делам. У меня было время подумать, — начала она. Голос — спокойный, размеренный, как у человека, который выспался, привёл себя в порядок, отсмотрел десятки кадров на съёмке и уже сделал несколько звонков в агентство. — Так вот. Оптимальный вариант — прилёт через три-четыре дня. Послезавтра — слишком резко. Надо, чтобы вы успели хотя бы морально собраться. И собрать чемодан, в конце концов.
Я кивнула, пытаясь удержать внимание. Внутри всё будто растягивалось в медленной спирали. Рука Мартина всё ещё была на моей спине. Но теперь она двигалась. Осмысленно. Медленно. Не так, как утром лениво поглаживают любимую. А как прикасаются, когда уже знают, чего хотят.
«Он проснулся», — мелькнула у меня мысль. Я чувствовала, как его дыхание становится глубже. Его рука скользила по моей спине, спускаясь ниже. Кожа вспыхивала от каждого касания, словно огонь разгорался внутри меня.
Я внутренне возбуждалась, чувствуя, как между ног становится влажно. Соски начинали твердеть, и я не могла сдержать лёгкую дрожь. «Не сейчас, не сейчас», — повторяла я про себя, стараясь сосредоточиться на словах Лиссы.
— Я уточню у агентства, — продолжала Лисса, поставив кружку и скрестив ноги, — но скорее всего я буду в Париже к субботе. Если прилетите раньше, то вас встретят. Далее подумаем что дальше — хостел или маленькая съёмная квартира. Не пугайтесь, это временно. Всё зависит от того, когда мы встретимся.
Я пыталась сосредоточиться на её словах, но её голос уже звучал как будто издалека. Мартин продолжал свои прикосновения, и я чувствовала, как мои мысли начинают путаться. «Я не должна поддаваться», — уговаривала я себя, но тело уже откликалось на его ласки.
«Что я делаю? Это неправильно», — промелькнуло в голове. Но я не могла остановиться. Чувства переполняли меня, и я теряла контроль. Мартин продолжал свои движения, и я почувствовала, как он приподнимается. Его рука скользнула по моему бедру, и я не смогла сдержать тихий стон.
Я сделала вид, что поудобнее устраиваюсь, и слегка раздвинула ноги. Для него. Чтобы он мог...
"Чтобы он мог коснуться лепестков, как ты это называешь, девочка," — вспомнила я шепот Курай.
Его пальцы нашли то, что искали.
"Он провела ими по самому краю, сначала едва касаясь, будто пробуя, можно ли сейчас. А потом осторожно, медленно скользнула глубже, туда, где уже было тепло, влажно и нетерпеливо."
Я слегка дернулась, но выдохнула носом, делая вид, что просто двигаюсь, чтобы сменить позу. Голова слегка кружилась. Пульс бился внизу живота. На экране — Лисса, не отрывая взгляда, сосредоточенно продолжала:
— Вам нужно будет прислать мне всё: паспорта, фото в анфас и профиль, без макияжа. Также — точные параметры. Рост, вес, грудь, талия, бёдра. Размер ноги, головы, шеи. У Мартина тоже, если он собирается с тобой.
Я старалась дышать ровно, но каждая её фраза будто проходила через моё тело, обостряя ощущения.
"Пальцы Мартина не остановились. Они кружили, исследовали, иногда замирали на самых чувствительных точках, а потом продолжали — медленно, с нарастающей уверенностью. Тело отзывалось быстрее, чем я ожидала: соски затвердели, дыхание стало прерывистым, бедра невольно подались навстречу."
— Ты всё записала, Анни?
Я кивнула. Губы были приоткрыты, язык казался суше обычного. Я слегка облизнула их:
— Да... записала. Всё, Лисса.
А на самом деле я была уже далека от разговора. Ладонь Мартина скользнула по моему бедру — медленно, почти лениво, как будто он нащупывал путь в полусне, но я вздрогнула, будто огонь прошёл под кожей. Тихий стон сорвался прежде, чем я успела его сдержать. Пальцы продолжали своё путешествие, осторожные и уверенные, как будто он читал меня вслепую, но точно знал, где найти слабое место. Тепло разливалось по телу медленно, но неумолимо, как вино, наполняющее сосуд.
Когда он коснулся моих лепестков — лёгким, еле уловимым прикосновением, как будто проверял, примет ли его моя плоть, — я напряглась и одновременно разомкнулась, как цветок под солнечным светом. Его пальцы ласкали меня мягко, кругами, чуть касаясь, но достаточно, чтобы каждая волна отдавалась внутри. Я начала двигаться навстречу, медленно, сдержанно, но уже не в силах оставаться в покое.
На экране передо мной — Лисса, её голос в звучал чётко, слишком буднично, слишком не в унисон с тем, что происходило между моих ног. Я старалась слушать, кивать, отвечать, делать вид, что сосредоточена. Но слова теряли смысл, таяли. Только пульс, дыхание, движение его пальцев.
"Что я делаю? Как я могу это скрывать? Почему это так чертовски… сладко?"
Его рука будто изучала меня. Пальцы скользнули ниже, прочерчивая по складочкам невидимые узоры, как будто он хотел выучить их наизусть. Я вся стала уязвимостью. Каждое прикосновение было открытием, словно он впервые коснулся меня — и впервые снова. Я задыхалась. Стоны стали чаще, приглушённые, но я не знала, слышит ли она. И если слышит — почему молчит?
Его движения замедлились, стали осторожнее, намерение. Он знал, что делает. Каждый круг, каждый нажим заставлял меня сжиматься и дрожать. Волны желания поднимались одна за другой, всё плотнее, всё сильнее. Я чувствовала, как мои мышцы отзываются на каждый жест. Кожа горела, соски сводило, дыхание сбивалось.
