«Еда! Еда! Быстрее!» — транслировалось со стороны голубей.
Пернатые слетелись на хлебные крошки и принялись спешно набивать желудки, толкаясь между собой.
«Так, пока всё сходится…»
Мимо удачно проезжал малолетка на электросамокате. Его траектория не была направлена прямо в стаю, но достаточно близко, чтобы те устремились ввысь с криками:
«Валим! Быстрее!»
На лице Игоря появилась довольная ухмылка. Чёрт, а воробей не соврал!
***
Ключ щёлкнул в замке. Дверь открылась, и ещё до того, как он вошёл, раздался голос:
— Ты долго.
Игорь хмыкнул, поставил рюкзак, отправился на кухню и поставил чайник.
— Я был на тренировке.
— Ты продвинулся?
— Немного.
Йельшас кивнул и на секунду замолчал. В этот момент он выглядел старше. Не древним — просто уставшим.
— Я наблюдал за людьми. Не вселялся, как ты и говорил.
— М-м-м. Полагаю, многого не понял?
Бог опустился на край стола, крылья скрылись.
— Один думал: «Я люблю своих детей», а через три минуты — «Я бы уехал от них, если бы мог».
Другой — в одной мысли хотел подарить жене поездку, а в другой — молился, чтобы она подскользнулась и сломала ногу.
Девочка, которая шла по мосту, ненавидела всех и… одновременно надеялась, что всё будет хорошо.
— Ну вот, видишь, — Игорь развёл руками. — Люди не цельные. У нас внутри не лампочка, а целая гроздь проводов.
— Проводов?
— В смысле, эмоций. Мы не живём на одной логике. У нас много противоречий.
— Это неправильно? — уточнил бог.
— Это естественно.
— Но это ужасно. Почему человек может… сам себя унижать? И снова возвращаться к этому?
— О-о-о… — Игорь усмехнулся. — То есть, ты посмотрел?..
— Да. Я видел юношу. В нём было много боли. Он мечтал о женщине, но понимал, что она никогда не будет ему принадлежать. И всё равно мечтал.
— Ёбушки-воробушки…
Чайник издал щелчок и медленно затих. Игорь достал кружку и залил в неё кипяток.
— Вот это даже мне будет тяжело объяснить. Я плохо понимаю, как люди влюбляются, как приходят к мысли «вот эта единственная, а все остальные — недостойны внимания».
— У тебя такого не было?
— Уф-ф-ф… — он поднял голову к потолку. — Даже не помню. Может, и было, но настолько давно…
Он предпочёл сменить тему:
— Ты чай будешь?
— Буду, — оживился Йельшас и бросил взгляд на полку с четырьмя упаковками чая. — У тебя ещё остался тот, с манго?
— Будет тебе, — усмехнулся Игорь, достал пакетик и отправил его в кружку. — Заходи. Мне тоже есть, что рассказать.
Бог замер. Вместо вселения он вопросительно наклонил голову.
— Встретил я в лесу одного воробья…
***
Чай уже давно был выпит. Игорь продолжал увлечённо рассказывать:
— …короче, мы построили график, посчитали разнообразие животных, сравнили с прошлым сезоном. И да, я тоже не верю, что говорю это всерьёз.
Он выдохнул и поставил пустую кружку в мойку.
— Знаешь, что самое странное? Мне даже… понравилось, что ли. Делать что-то не ради магии, не ради силы. Просто делать — и быть полезным. Хотя бы ему.
Йельшас сдвинул брови:
— Это как… быть частью?
— Да. Не всемогущим, не над системой, а… внутри.
Он замолчал, обдумал собственную фразу.
— И может, поэтому он мне и не врал. Ни разу. Ни по форме, ни по сути. Даже когда матерился.
Бог кивнул.
— Животные наблюдают. Люди — врут. Даже себе.
— Не все. Но да, часто.
Игорь допил чай и встал.
— Слушай… у меня есть идея.
— Идея? Какая?
Он отправился в комнату и включил компьютер.
— Ты спрашиваешь, почему люди противоречивы, почему мыслят в две стороны, почему хотят и бегут одновременно. Так вот — у меня дома нет книжек, которые это объясняют. Но в сети — есть.
На экране появилась заставка. Пальцы привычными движениями набрали пароль. Игорь дал системе пару секунд на пробуждение и запустил браузер.
— Помнишь, ты говорил, что в пикселях нет жизни, когда мы включали порно?
— Да.
— Ну вот. Бывают пиксели без смысла. А бывают — пиксели, которые вскапывают мозг.
Он повернулся на стуле, устроился поудобнее:
— Сейчас я хочу отдохнуть. А ты — можешь почитать. Есть одна хорошая книжка. Она не решит тебе задачу понимания людей, но хотя бы покажет, почему мы такие странные.
Игорь открыл несколько сайтов с книгами, нашёл нужную, скачал и открыл.
— Эрих Фромм. «Бегство от свободы».
— Название уже пугающее, — заметил бог.
— Там всё такое.
Игорь откинулся назад, прикрыл глаза. Тело мягко потянуло, как перед погружением.
— Забирай управление. Только мышку не урони.
Он расслабился. Через пару секунд в глаза вернулась фокусировка — уже не его. Йельшас всмотрелся в экран.
***
Текст был чётким. Линии слов укладывались стройно. Не символы, не знаки — инструкции к распаковке человеческой боли.
«Человек стал свободным от первичных уз природы — и оказался в одиночестве. И теперь не знает, что делать со своей свободой.»
Свобода — не как энергия, а как… пустота. Человек вырвался из подчинения — но не стал богом, а стал одиноким. Страх.
Йельшас чувствовал: эти строки объясняли поведение тех, кого он видел — того мужчины, что мечтал сбежать от детей, но продолжал их кормить; той девушки, что ненавидела мир, но беспокоилась о нём; том юноше, что фантазировал о своей учительнице, хоть это и оборачивалось самоосуждением.
«Бежать от свободы — значит искать новые цепи. Подчиниться, раствориться, исчезнуть в чьей-то воле.»
Он остановился. В теле Игоря — лёгкое напряжение. Сердце замедлялось, дыхание было ровным.
И всё же строки действовали как раздражитель.
«Человек — не цельная структура. Он — поле противоположных векторов. Желание быть и страх быть.»
Внутри Йельшаса что-то сдвинулось. Он подумал:
«Значит, человек не неисправен. Он — нелинейный. Это не сбой, это схема.»
Он кликнул на следующую страницу. Затем ёщё. Снова и снова.
Пиксели всё ещё оставались пикселями. Но теперь в них проглядывалась польза.
***
Игорь не знал, сколько спал. Тело отдохнуло, но в голове была тишина — не пустота, а равномерный тон, как от давно выверенной формулы.
Он открыл глаза, и через секунду рядом в воздухе проявился Йельшас. Лицо было задумчивым.
— Закончил?
— Нет, — ответил бог. — Но сделал паузу. Много плотного. Много такого, что пока не вмещается.
Он завис над полом, не садясь. Игорь продолжил:
— Ты спрашивал, почему люди противоречивы. Получил ответ?
— Ответов там нет. Там только структура.
Йельшас выдержал паузу.
— Вы, люди, боитесь быть собой. Поэтому подчиняетесь. Поэтому разрушаете. Поэтому создаёте систему, в которой всё решено за вас.
— Ну, не всё, — Игорь встал и отправился на кухню. — Но да. Механизм примерно так и работает.
Он налил в кружку воды, посмотрел на бога, и в голосе впервые за вечер прозвучало что-то жёсткое:
— Потому люди и терпят. Даже если знают, что начальство ворует. Даже если видят, как всё разваливается.
Повисла долгая пауза. В голове Игоря уже был очерчен план – созревала лишь форма для изложения.
— Ладно. Мне нужна твоя помощь в одном большом деле.
— В каком?
— Есть место, в котором можно найти гнилых людей. Таких, которые считают нормой грабёж целого народа. Таких, которые отбирают свободу. Мне нужно, чтобы ты нашёл их среди остальных.
— И что с ними делать? — озадаченно спросил бог.
— Ничего. Только читать мысли. Искать тех, кто думает о том, чтобы украсть деньги, выделенные на строительство или что-то в этом духе. Тех, кто требует взятку вместо того, чтобы работать честно. Тех, кто собирается дать взятку, чтобы откупиться от правосудия. Тех, кто оформил особняки, яхты и дорогие машины на других людей, чтобы закон их не отобрал в случае чего.
— А зачем таких людей искать?
— Пока — только для сбора информации и статистики. Нужно понять масштабы этой гнили — и насколько хорошо она избегает наказания. А затем я решу, что с ними делать.
— Ты не собираешься их карать?
— Я не тот, кто действует без чёткой картины, — в голосе Игоря появилсь явная металлическая нотка. — Это в Интернете можно найти крикунов, которые называют злодеями всю власть и всех бизнесменов без разбора. Такое не в моём стиле. Мне нужно сначала выяснить: кто злодей, что конкретно натворил, кто от этого пострадал, и так далее. Работать точечно, понимаешь?
Йельшас молчал. Он как будто прокручивал прочитанное — теперь уже в применении к конкретной задаче.
