Некоторое время они молча доедали, не торопясь. В комнате повисло тёплое, ненавязчивое молчание. Йельшас продолжал своё немое наблюдение из угла, чуть расфокусировавшись, словно впитывая настроение обстановки — не словами, а как бы атмосферой: паузы между фразами, то, как они смотрели по сторонам, искали правильные слова и не спешили.
Рита первой нарушила паузу:
— Ну что, господин эксперт. А теперь — важный вопрос.
Игорь поднял бровь.
— Слушаю.
— Как тебе кофе?
Он приподнял кружку, сделал последний глоток, будто в замедленной съёмке, задумался на секунду, потом улыбнулся:
— Кофе? Вот в этом я точно не эксперт. Очень редко пью кофе. Не разбираюсь ни в сортах, ни в сиропах. Если кофе сделан с душой — это уже хорошо.
Рита чуть склонила голову и прищурилась:
— То есть… ты не распознал ванильный сироп?
— Не-а, — честно признался Игорь. — Но если хочешь, могу соврать и сказать, что почувствовал. Даже описать, как он играл на послевкусии.
Она рассмеялась:
— Нет уж, обойдусь без сомнительных театральных рецензий. Главное, что не сказал «фу».
— Cказать «фу», когда человек приготовил своими руками — это надо быть совсем…
— Гнусной жопкой, — подсказала она.
— Именно, — кивнул он, усмехаясь.
Она убрала кружки со стола и вернулась с салфеткой, стёрла крошки. Игорь, воспользовавшись моментом, немного подался вперёд:
— А ты чем вообще увлекаешься вне учёбы? Ну, кроме кофе и борьбы с MathType?
— Оу, — она потеребила край салфетки. — Ну… кино люблю. Особенно, если с красивым визуалом. Иногда прям спасает, когда голова забита учёбой. Сериалы не особо — не хватает терпения. А ещё люблю читать, но только если книга затянет сразу. Ну и музыку, конечно. А ты?
— С книгами — циклично: то две недели читаю запоем, не высыпаюсь, то месяц ничего не читаю. Музыка у меня на постоянку: не вспомню ни дня без наушников. А вот кино… да, тут у меня есть одна слабость.
Он чуть наклонился вперёд, словно доверяя нечто важное:
— Я обожаю фильмы про космос и другие планеты.
— Ого, — глаза девушки чуть расширились. — Типа «Интерстеллара»?
— Именно. «Интерстеллар» — вообще для меня что-то шедевральное. И саундтрек, и масштаб, и то, как там всё сплетается… — он выдохнул. — Я, если честно, чуть не пустил слезу на моменте, когда Купер просматривал сообщения с Земли.
— Боже, да! — Рита зажмурилась на пару секунд, будто пытаясь обработать воспоминание. — Я смотрела дома, одна. И рыдала. А после титров тупо сидела и смотрела в стену, как пришибленная.
Игорь невольно улыбнулся — легонько, но искренне.
— Ещё есть «Марсианин», но там больше на поржать, чем на подумать. А ты что посоветуешь?
Рита чуть подалась вперёд, заговорщицки понизив голос:
— А ты смотрел «Пассажиров»?
— Нет, как-то прошёл мимо. Это где на корабле с криокапсулами?
— Ага. Там Крис Пратт и Дженнифер Лоуренс. Очень камерный, но цепляет. Хочешь как-нибудь вместе посмотреть?
— Почему бы и нет. Я не против, — ответил Игорь спокойно. Без подмигиваний и намёков. Просто как факт.
Они замолчали. Посиделка подходила к естественному завершению. Пицца успешно уничтожена, кружки пусты, разговор обогнул все значимые темы и устало притих. В комнате стало чуть темнее — не от погоды, а от настроения: не грустного, но спокойного, вечернего.
Йельшас из своего угла наблюдал, будто в лаборатории: фиксируя не действия, а паузы между ними, тепло в голосе, мягкие взгляды, интонации, отражение света на коже.
Они вдвоём неспешно убрали со стола: Рита унесла пустые кружки в раковину и поставила коробку из-под пиццы у прихожей. Игорь выбросил салфетки в урну и подвинул стул. Весь процесс прошёл почти молча, но без тяжести. Скорее с внутренним согласием — как будто ни один из них не хотел спешить, но и не нуждался в словах.
Когда всё было убрано, он взглянул на время.
— Уже почти одиннадцать. Пожалуй, мне пора.
— Да, уже не рано, — кивнула она, чуть опустив взгляд. — Но я рада, что ты пришёл. Было… миленько.
— Я тоже, — тихо сказал Игорь. — Хороший вечер вышел.
— Тогда… до связи?
— До связи.
Она открыла дверь. Они обменялись последними взглядами — мягкими, спокойными, без недосказанности. Просто «всё хорошо». Игорь взял пустую коробку и вышел, Рита закрыла за ним, но не сразу ушла. Некоторое время она стояла у двери, прислонившись лбом к косяку, а потом, выдохнув, пошла на кухню мыть кружки.
А на улице, в тени уходящего дня, Игорь неторопливо шагал прочь от дома, и у него на губах всё ещё держалась та же лёгкая, еле заметная улыбка, с которой он вышел.
Йельшас не задавал вопросов. Он просто следовал рядом — молча. Потому что впервые за всё время ему не нужно было спрашивать, чтобы чувствовать.
