Не совсем ясно, почему именно сейчас, не совсем понятно, что именно помогло. Возможно, просто возможность впервые произнести вслух то, что так тревожило меня внутри. А может, дело было в спокойной тишине Ирэн, в её взгляде, в её молчаливом принятии моих слов без упрёка и удивления.
Я чуть повернула голову, чтобы рассмотреть её профиль — аккуратный нос, чуть надменный изгиб губ, прищуренные глаза, словно она разглядывала что-то, известное только ей.
— Ирэн? — спросила я вдруг. — А насколько заметно… ну… что мы с сестрой… лесбиянки? Или бисексуалки? Ну, ты понимаешь.
Она усмехнулась, не сразу ответив, как будто взвешивая, стоит ли говорить открыто или ограничиться дежурной шуткой.
— Для тех, кто хочет увидеть, это заметно. Ты и Лисса… вы обе транслируете друг друга. В жестах, взглядах, движениях. Между вами есть… напряжение. Его сложно объяснить, но легко почувствовать, если знаешь, на что смотреть.
— И жюри это тоже видит? — я почувствовала лёгкий укол тревоги. Мне не хотелось выглядеть странно, неестественно или как-то… неправильно.
— В жюри есть люди, которые не первый раз сталкиваются с такими вещами. Они смотрят глубже, чем просто на внешность. — Ирэн подняла бровь и слегка улыбнулась. — К тому же я довольно часто бываю на подобных кастингах. И поверь, насмотрелась.
— То есть ты модель? — я вдруг удивилась, что не спросила этого раньше.
Она слегка покачала головой, чуть небрежно стряхивая с плеч волосы, как будто хотела сбросить с себя этот статус.
— В некотором роде — да. Но у меня нет контракта с каким-то конкретным агентством, нет постоянного представительства, если ты об этом. Хотя… да, я модель. Просто свободная.
Я нахмурилась, не совсем понимая, о чём идёт речь. Для меня модель всегда ассоциировалась именно с агентством, с какой-то чёткой структурой, с контрактами и бумагами, которые подписывают красивые девушки.
— А разве бывает модель без контракта? Я думала, это обязательно, — призналась я, чувствуя себя немного глупо.
— Бывает, — кивнула Ирэн. — Контракт — это бумага, которая связывает тебя с агентством на определённый срок и прописывает, какие заказы ты можешь брать, сколько процентов агентство получает с твоих заработков, где и как оно представляет твои интересы.
— Понятно… — я всё ещё чувствовала лёгкое замешательство. — А что тогда такое… материнское агентство? Я слышала, ты упоминала…
Ирэн слегка улыбнулась моей неопытности и терпеливо начала объяснять:
— Материнское агентство — это первое агентство, которое берёт модель под своё крыло. Оно управляет твоей карьерой в самом начале. И даже если потом ты заключишь контракты с другими агентствами за границей или в других городах, материнское всё равно будет получать процент и контролировать, какие предложения ты получаешь. Они заинтересованы в том, чтобы ты была успешной и приносила прибыль. Понимаешь?
— А у тебя такое было? — я заинтересованно посмотрела на неё.
— Нет. У меня другой путь. Я сама себе агентство, — она тихо усмехнулась, будто в этом была какая-то своя особая гордость.
— Но это сложнее? — я ощутила, что чем больше мы говорим, тем яснее я понимаю, насколько Ирэн сложная и одновременно сильная.
— Намного, — спокойно ответила она. — Но так — интереснее. Ты сама решаешь, на что идти, что делать и что — нет. Хотя рисков больше. Можно обжечься.
— Как сигаретой? — неожиданно пошутила я.
Она негромко засмеялась.
— Именно. Но зато никто не диктует, как жить и кого любить. И насколько сильно проявлять себя в той или иной роли.
Я почувствовала, как внутри меня снова что-то взволновалось. Слова «проявлять себя» пробудили в памяти странное чувство, которое я испытывала рядом с Эльдаром. Это было глубже, чем просто влечение, и одновременно намного тревожнее.
— Ладно, — сказала Ирэн, прерывая мои мысли, — нам пора обратно, а то начнут искать.
Я кивнула, медленно поднялась, и мы вместе направились обратно к двери. Но стоило нам войти в помещение, наполненное мягким шумом голосов и ароматами чая и сладостей, как Ирэн вдруг остановилась и повернулась ко мне лицом.
Её взгляд был прямым и внимательным. Она прищурила глаза, будто всматривалась куда-то глубже, чем просто в мои зрачки, пытаясь прочесть что-то, о чём я молчала.
— Не утихает? — спросила она вдруг тихо, чуть понизив голос.
Я вздрогнула, мгновенно поняв, о чём она говорит. Моё тело снова отреагировало мгновенным жаром и лёгким комком внизу живота. Я покачала головой, не в силах даже соврать.
— Нет, — прошептала я едва слышно.
Она немного помолчала, как будто принимала решение. Затем её взгляд снова стал мягче, и она взяла меня за руку. Не сжимая сильно, просто лёгкое, уверенное прикосновение, полное какого-то тихого обещания и поддержки.
— Идём, — сказала она мягко.
Я не спрашивала, куда мы идём, но шла за ней, доверившись почти инстинктивно. Мы прошли мимо столиков, минуя знакомых ребят, никого не задев и не привлекая внимания. Мои шаги казались неуверенными, как будто я шла по воде и боялась оступиться.
Только когда я увидела перед собой знакомую табличку «Женская уборная», моё сердце вдруг гулко стукнуло в груди, и я подняла взгляд на Ирэн. Она тихо улыбнулась уголками губ.
— Расслабься, — прошептала она, снова чуть усмехаясь, — я не собираюсь делать тебе больно или что-то подобное. Просто тебе нужно привести себя в порядок. Иначе это состояние будет отвлекать тебя весь оставшийся день. Поверь, я знаю, о чём говорю.
Я не знала, что именно она собирается делать. Но доверие, которое я ощутила к ней в этот момент, оказалось неожиданно полным и беспрекословным. Я не боялась. Только чувствовала, как где-то глубоко внутри снова просыпается странная нежность, тревожность, смешанная с благодарностью.
Мы вошли в уборную, и дверь мягко закрылась за нашими спинами, отделяя нас от остального мира и оставляя вдвоём в этой удивительной, странной и такой хрупкой близости.
Ирэн держала меня за руку спокойно, почти буднично, будто это было самое обычное действие на свете — как взять платок или поправить шарф. Но внутри всё было иначе. Внутри я дрожала. Где-то глубоко, под кожей, внизу живота, в основании бёдер, в самой сердцевине лона — я чувствовала, как меня тянет. Не к ней. Нет. А к самой себе. К тем ощущениям, которые я боялась назвать. К телу, которое я боялась отпустить.
Мы вошли в уборную. Тихо. Как будто в храм. Свет здесь был мягче, воздух — прохладнее, зеркала отражали блики из окна, и всё вокруг казалось будто отделённым от остального мира. Мы были здесь вдвоём. Только мы. И я чувствовала, как ускоряется пульс.
— В кабинку, — тихо сказала Ирэн, и я послушно кивнула.
Внутри было чисто. Просторно. Дверь захлопнулась с мягким щелчком, и её рука отпустила мою — только для того, чтобы тут же оказаться на моей щеке. Пальцы провели по коже, прохладные, с тонким запахом табака и чего-то терпкого. Губы Ирэн не коснулись моих — она просто смотрела. И только потом, медленно, наклонилась, чтобы легко прикоснуться к уголку рта, как будто пробуя на вкус не поцелуй, а намерение.
Я вздохнула. Глубоко. И не дышала, когда её ладони легли мне на плечи, спускаясь ниже, вдоль рук, потом обратно вверх — по рёбрам, под грудью, касаясь ткани и скользя под неё. Она не торопилась. Ни один жест не был хаотичным. Ирэн не искала, как мы с Лиссой — она знала. Куда прикасаться. Когда. И как.
Она расстегнула пуговицы блузки, не спеша. Одна. Вторая. Третья. Я дрожала не от холода — от предвкушения. От страха, перемешанного с доверием. От того, как осознанно вела она себя — как будто вся сцена давно разыграна в её голове, и теперь она просто воплощает её шаг за шагом.
Когда ткань скользнула с моих плеч, я осталась в лифчике. Ирэн коснулась его краешка, будто спрашивая взглядом — можно? Я кивнула. И когда лямки скользнули вниз, а грудь оказалась обнажённой, я впервые не спряталась руками. Её ладони были тёплыми. Мягкими. И когда она обвела подушечками соски, я зажмурилась, потому что тело откликнулось мгновенно. Не вспышкой. А влажным, глубинным откликом, словно мой клитор почувствовал её ласки даже раньше, чем она опустилась ниже.
— Ты вся… чувствительная, — шепнула она, целуя мой живот. — Это хорошо.
Я не ответила. Только вцепилась пальцами в поручень кабинки. Когда её губы опустились ниже, к линии пояса, я задохнулась. Ткань трусиков была уже влажной. Я чувствовала это — как будто в промежности что-то налилось и медленно выливается в ожидании. Ирэн осторожно провела пальцами по краю, потом прижалась губами — сквозь ткань — к самому центру моего желания. И я не выдержала: вдохнула резко, чуть громко, и тут же прижала ладонь к губам.
— Шшш… — прошептала она, легко улыбаясь.
Трусики соскользнули вниз. Я стояла, опершись о стену, одна нога чуть отставлена, губки лона влажные, набухшие, раскрытые. Клитор пульсировал так, будто молил о прикосновении. И оно пришло — тёплое, влажное, как поцелуй.
Ирэн не спешила. Её язык прошёлся вдоль губок — от основания вверх, легко и уверенно. Я всхлипнула. Не громко — в себя. Зарылась пальцами в волосы, потом — в ладонь, прикусила. Иначе бы сорвался стон. Она работала уверенно — не как мы с Лиссой, когда были резки, страстны, порой неловки. Нет. Здесь было умение. Осознанность. Чёткий ритм. Паузы. Давление. Влажность.
