Квартира у Нэти была именно такой, какой и должна быть у свободной девчонки без родителей и с хорошим вкусом: немного хаоса, немного винтажной хуйни, свечки в бутылках из-под рома и одна табуретка с тремя ножками, которую мы по пьяни клятвенно обещали починить ещё в мае.
Кухня встречала запахом жареного мяса и чего-то чесночного — стейки и макароны с сыром уже были готовы, а Нэти в своей домашней майке с выцветшей надписью "Do it better" деловито орудовала лопаткой, как настоящая хозяйка. Мы только зашли, ещё не до конца скинув шарфы, как всё внутри расслабилось: здесь было тепло. Безопасно. И можно быть собой.
Я плюхнулась на край свободного кресла, закинула ногу на ногу, ощущая, как тёплый воздух касается открытых участков кожи — чёрные чулки начинались как раз выше колен, а короткое платье, ну... оно больше украшало, чем прикрывало. Курай уселась в другое — в своём стиле: вольготно, с видом богемной стервочки. Откинулась на спинку, закинув одну руку за голову, а второй достала бутылку вина. Нэти же присела на подоконник — её любимое место — откуда она, как кошка, могла командовать процессом.
— Кто за бокалами? — спросила Курай, поворачивая бутылку в руках.
— Я, я, — ответила я, потянувшись вперёд к верхней полке. Платье, как и положено приличному клочку ткани, поедало почти к самой талии. Я слышала, как стул подо мной поскрипывает, чувствовала прохладу воздуха под попой и то, как ткань стрингов натягивается... почти болезненно, но чертовски возбуждающе.
— Блядь, Лисса, — хмыкнула Нэти, глядя в на то что ей открылось. — Это ж не бельё, а, прости, тряпочки. Или это новое направление: текстильная иллюзия прикрытости киски?
Я ухмыльнулась, села, не опуская платье, а, наоборот, слегка развела ноги — ну чтобы всем всё было понятно. Натяжка ткани между бёдрами была чувствительной, почти дрожащей, я провела пальцем вдоль бедра, как будто проверяя прочность. Да и хрен с ним, пусть натягивается, мне нравилось, как это выглядит. Чёрная ткань тонкой полоской впивалась в кожу, подчёркивая всё, что под ней. Моя киска сегодня в дизайнерской оправе, так сказать.
— Это не тряпочки, — сказала я, глядя прямо на Нэти. — Это искусство. Чуть больше ткани там всё-таки есть. Но оно, знаешь, такое... на грани приличия. Идеально.
— У тебя вечно всё на грани, — пробурчала она, закатывая глаза.
— Ну, хотя бы не за гранью, и то спасибо, — парировала Курай, — но, может, начнём ужинать, а не эротическое шоу?
Я театрально свела ноги и, наклонившись к тарелке, протянула:
— Еда, еда, еда... ням, ням, ням...
Они заржали в голос. Курай так аж поперхнулась вином, а Нэти чуть не уронила вилку. На секунду мне стало тепло не от макарон и даже не от вина, а от того, как легко было вот так: ржать, дразниться, щеголять стрингами и знать, что тебя не осудят. Потому что ты своими.
— Лисса, ты дура, — сказала Курай, — ты точно в каком-то прошлом веке осталась... В развратном Париже. Или в Бурлеске.
— То же мне, монашка, — повторила я, подмигнув.
— Ну, как уже ответила на улице, хотя бы не шлюха, и на том спасибо, — последовал её фыркающий ответ.
— А ты попробуй, — выдохнула я с самым невинным лицом. — Может, понравится.
И снова смех. Мягкий, искренний, обволакивающий. Всё было на своих местах: девочки, еда, красное вино, полуприкрытые ножки, и наш язык — без фильтров, но с любовью. И я уже чувствовала, как вечер только начинает набирать обороты.
Я закинула ногу на ногу, опершись спиной о спинку стула, и лениво покачивала бокалом с вином. В груди всё ещё тепло от еды и первой порции алкоголя, но настоящая вечерняя магия началась только сейчас. Мы все уже разомлели, и я, поводив красным стеклом в пальцах, вдруг вскинула руку:
— За будущих законодателей моды! — почти торжественно объявила я, звякнув бокалом о воздух.
Но в ту же секунду сама же и осеклась от своей забывчивости — взгляд упал на Нэти, и я замолчала, отводя глаза и, как идиотка, смущённо опуская руку.
— Блин… Извини, Нэт… я не специально.
Но та даже не обиделась. Наоборот, чуть наклонилась, тихо и даже как-то по-домашнему тепло чокнулась сначала со мной, потом с Курай.
— Девочки, — произнесла она почти шёпотом, — на самом деле я прошла. До самого финального интервью. А потом, во время него, поняла… Как бы мне это всё ни нравилось, это не моё. Я не такая, как вы… или как Ирэн.
— Вот оно что! — тут же отозвалась Курай, приподнявшись, будто только что пазл в голове сложился. Потом вдруг зыркнула на неё с подозрением. — Подожди… а Ирэн ты на девичник не звала?
— Звала, — вздохнула Нэти, сделав глоток. — Но ты ж сама понимаешь, какая она. Ей 24, она уже другая. Не факт, что ей было бы весело с нами тремя дурындами.
— Ну-ну, — хмыкнула я, усевшись удобнее и глядя в бокал а потом посмотрела на сестру. — Кур, а расскажи-ка, что там было во время перерыва на кастинге. Ты тогда из столовой вышла, а потом вернулась уже с ней. С Ирен.
Курай поперхнулась вином и закашлялась, как будто я ткнула пальцем в больное. И всё равно улыбнулась. А потом, медленно, как будто выдавливая из себя признание:
— Ну… девчата, это даже как-то стыдно. После танца с Эльдаром меня… ну… рвало. Изнутри. Если б я была Лиссой, я бы сказала: «Ёбаный рот, я его пиздец как хотела».
— Э-э-эй! — я чуть не перевернула бокал, вскидываясь. — Я так не говорю! Постоянно…
— Не постоянно, — хихикнула Нэти, — но когда говоришь, уши в трубочку сворачиваются. Особенно у случайных прохожих.
— Да пошли вы! — буркнула я, хотя и сама хихикнула.
Курай же, чуть покраснев, продолжила:
— В общем, я вышла подышать… а она сидит, курит, как будто меня ждала. И что-то в ней было такое — ну знаете, как будто всё видит насквозь. Она сразу поняла, что со мной. Я ей, клянусь, двух слов не сказала, а она уже: "Пошли." И вот… я с ней в кабинке, и она… сделала мне куни. Быстро, уверенно. У неё… язык — это просто оружие массового поражения. Простите за детали, но, блядь, я кончила секунд за тридцать. Может, меньше.
— Так она, выходит, своя? — я чуть подавшись вперёд, как будто хотела услышать ещё.
— Не совсем, — покачала головой Курай. — Она не просто «своя». Она… блядь, как училка в сексе. Старше, умнее, и опыта у неё, как у целой порностудии. Нам до неё — как до Китая раком. Кстати, Лис, она сразу поняла, что я… ну, что мы с тобой не просто сестры близнецы, а еще и бисексуалки и… любовницы.
— Эй! — вскинулась я. — Я не хочу ни в какой Китай! И тем более не собираюсь подставлять жопу китайцам! А то что она узнала. Бывает.
— Лисса! — простонала Курай, прикрывая лицо рукой. — Ну хоть раз, можно без пошлостей? И ты меня не услышала. Она не узнала. Она поняла! Так что нам следует быть осторожнее.
— Нельзя, — ухмыльнулась Нэти, — не с Лиссой и ее характером за столом или с ней на прогулке.
— Ага, вы на меня всё валите. Я хоть честно говорю, что думаю. А не строю из себя монашку с цепочкой на поясе.
А дальше был хохот, глупый, звонкий, до слёз.Разговор как-то сам по себе перетёк с кастинга на всё это модельно-попсовое дерьмо. Нэти выложила свою порцию размышлений про агентства и их «форматы», а потом — как по цепочке — началось: кто во что одевается, кто как светится в инсте, кого уже задолбало смотреть в глянце. И пошло-поехало: сцена, шоу, попса.
— Именно поэтому мы с сестрой слушаем рок! — уверенно и даже с каким-то почти папским благословением отрезала Курай, отпивая из бокала и делая серьёзное лицо.
Я уже валялась в кресле, почти лежала, если честно. Одна нога закинута на подлокотник, другая согнута, чулки сползли до колен, стринги — ну да, едва держались, и если бы был ветер, он бы точно без труда нашёл дорогу туда, куда обычно вход по пропускам. А мне было хорошо. Вино, вечер, девчонки, тепло, и я в теле. Такая, как есть.
И тут Курай переводит взгляд на меня — я чувствую, как у неё чуть дёргается уголок губ, и понимаю: сейчас будет какой-нибудь укол.
— Хотя некоторые, — продолжает она с ядом в голосе, — выглядят и похуже, чем звёзды поп-сцены.
— Нормально я выгляжу! — фыркнула я, приподнимаясь и даже не пытаясь прикрыться. Пусть смотрят. Моя киска — моя сцена.
— Ага, — хохочет Нэти, утирая слезы от смеха. — Для панели или клипа этой… как её? Сайрус!
— Это которая в последнем клипе с серо-голубыми волосами и татухой на груди? — уточнила я, прищурившись. Я, вообще-то, фанатка скандальных образов, и её я заметила ещё до того, как все начали постить её «голое платье» в сторис.
— Ага, она самая, — кивнула Нэти. — И на ней были такие чёрные, полупрозрачные трусы с вырезами по бокам. Просто… пипец. Я бы такие не надела даже под пижаму, там же одно название!
— А я бы наоборот — в таких бы на учёбу пришла, — вздохнула я мечтательно, снова закидывая ногу на ногу, отчего стринги натянулись так, что кажется, можно было различить не только цвет, но и текстуру. — Села бы на последнюю парту… и специально поднимала руку каждый раз, чтобы преподаватель понял, что такое вырез по бокам в реальной жизни.
