И никто его не отталкивал.
Егор вдруг понял:
они не стесняются его.
И, возможно, уже не против.
***
Моими глазами
Я сидел на лавке, пытаясь не выдавать, как сильно бьётся сердце. Горячий воздух обволакивал, и казалось, что в голове от него пульсирует каждая мысль. Передо мной, на деревянном полу, стояла Кристина. Она чуть улыбнулась, будто решилась на что-то, и медленно развязала узел на полотенце, которое держала на груди.
И в следующий момент оно упало к её ногам.
Я застыл.
Кристина стояла полностью обнажённая, и я не мог отвести взгляд. Она всегда казалась мне строгой и немного колючей, но сейчас… это было совсем другое. Я видел её всю: тонкую талию, изящные линии плеч и рук, её аккуратную грудь с лёгкими упругими изгибами и маленькими нежными сосочками, стройные ноги, которые она чуть раздвинула, чтобы устоять. Я чувствовал, как у меня перехватывает дыхание и земля уходит из под ног.
Господи, это же Кристина… моя сестра! Мы столько времени с ней жили вместе… и теперь я вижу её такой!
И это было не всё.
Мама тоже стояла напротив, опираясь на лавку. Она стояла с опущенными руками, слегка покрасневшая, и мне открывался вид на её нежную, женственную фигуру. Пышная попа, тонкая линия спины, груди, словно спелые сочные сладкие плоды, чуть подрагивающие от каждого движения… Боже, как хотелось опустить взгляд ниже и посмотреть на мамину киску… Я едва мог поверить, что всё это происходит передо мной.
Аня, как всегда, была центром внимания. Её тело было… я даже не знал, как это описать. Сильное, уверенное, как у женщины, которая знает, что она красива. Изящные изгибы талии и бёдер, длинные ноги, полные груди — она будто специально двигалась так, чтобы мы всё это видели. И я видел.
Я сидел и не знал, куда смотреть. Вокруг меня были сразу три голые женщины, и каждый их поворот, каждое движение открывало новые ракурсы: мягкие очертания ягодиц мамы, изящные маленькие сисечки Кристины, то, как Аня, наклоняясь, не прикрываясь вовсе.
Я чувствовал, что внутри всё сжимается от восторга и какой-то детской неловкости.
Как Кирилл вообще смог это устроить?! — думал я. Он сидел напротив и, кажется, чувствовал себя хозяином ситуации, смеясь и подшучивая над девушками. Я смотрел на него с каким-то уважением и завистью. Он был в своей стихии: легко шутил, подталкивал девушек к весёлой игре, и они совсем перестали его стесняться.
Если бы отец это увидел… — пронеслось у меня в голове. — Он бы нас всех разнёс. Маму — за то, что она здесь… голая перед всеми. Кристину — за то же самое. А Кирилла, наверное, просто убил бы за такие идеи.
Я чувствовал, как пульс стучит в висках, а мысли смешиваются с картинками: то взгляд на Машу, то на Аню, то на Кристину.
Господи, я точно никогда это не забуду.
Кристина села напротив меня на лавку и закинула одну ногу на другую. Я видел, как её коленка чуть покачивается в воздухе, и это невольно открывало всё новые ракурсы. Она вела себя уверенно, будто вовсе не замечала, как я на неё смотрю. Её аккуратная грудь слегка подрагивала при каждом движении, тонкая талия, изящные плечи — всё казалось настолько идеальным, что хотелось зажмуриться и проверить, не сон ли это.
Я снова перевёл взгляд на девушек и почувствовал, как внутри всё сжимается. Мама стояла ближе всех ко мне и, стесняясь, чуть приподняла голову. Наши взгляды встретились, и я почувствовал, как кровь приливает к лицу. Я понимал, что она замечает моё смущение. И почему-то в глубине глаз мамы я увидел что-то похожее на лёгкий интерес.
Я отвёл взгляд — и снова наткнулся на Кристину. Она сидела напротив, слегка подавшись вперёд, и её поза была такой, что я видел линии её сиськи с маленькими как кнопки сосками. Она заметила, что я смотрю, но лишь чуть улыбнулась и поправила волосы, как будто играя со мной в молчаливую игру.
Аня, словно почувствовав, что все затаили дыхание, решила подлить масла в огонь. Она стояла рядом с мамой и Кристиной и вдруг, смеясь, обняла маму сзади, прижимаясь к ней грудью.
— Да что ты такая зажатая? — шепнула она ей на ухо, но достаточно громко, чтобы все услышали. — Тут же все свои. Посмотри, Кристина вообще расслабилась.
Мама вздрогнула и попыталась чуть отстраниться, но Аня не дала ей этого сделать. Она крепко держала подругу, и их тела соприкасались так тесно, что я не мог отвести взгляд. Аня специально двинула бедрами, прижимаясь к маме сзади, и та вся покраснела, опуская взгляд в пол.
— О, Боже… — мама пыталась возразить, но её голос звучал слабым и неуверенным.
Аня только рассмеялась и повернулась к Кристине:
— Скажи ты ей, пусть перестанет вести себя, как школьница.
Кристина, которая сидела напротив меня, чуть наклонилась вперёд и медленно провела пальцами по своей шее, как будто размышляя. Потом спокойно сказала:
— Да, мам, тебе стоит уже расслабиться.
И в этот момент она сделала то, что меня окончательно выбило из колеи: раздвинула ноги и села более свободно, чуть откинувшись на руки. Её поза стала такой откровенной, что я почувствовал, как у меня закружилась голова.
Господи… это же Кристина. Моя сестра. И я не могу оторвать взгляд от её киски…
Аня снова повернулась к маме и слегка приподняла руками её руки, которыми та пыталась прикрыться.
— Ну-ка, хватит. Ты что, не видишь, что все уже привыкли?
Я видел, как мама колеблется, но Аня не отступала. Она начала медленно водить ладонями по её бокам, по талии, и мама перестала сопротивляться. Я смотрел на них и ощущал, как сердце бьётся так сильно, что это почти больно.
Аня, довольная этим маленьким триумфом, посмотрела на меня и чуть улыбнулась, словно понимая, какой эффект всё это производит. Потом она подошла к Кристине и протянула ей руку:
— Иди сюда.
Кристина встала, её волосы свободно упали на плечи, и я видел каждое движение её тела. Она подошла к Ане, и та обняла её так же, как только что маму, проведя ладонями по спине вниз к попке. Кристина чуть улыбнулась и не возражала, наоборот — обняла Аню в ответ.
Я видел, как их тела соприкасаются, и это казалось каким-то нереальным зрелищем.
Кирилл продолжал флиртовать с каждой. Я же сидел и чувствовал, как сердце стучит так, что отдаётся в ушах. Я ловил себя на том, что взгляд сам по себе скользит вниз. Киски женщин — все такие разные, и от этого я не мог отвести глаз. У мамы — аккуратный, с тонкой полоской тёмных волос. У Ани — совсем гладко, это только подчёркивало её уверенность и раскованность. У Кристинки — чуть больше волос, как будто она даже в этом оставалась строгой и сдержанной.
Боже, я разглядываю киски своей мамы и сестры. Я в жизни не видел так лобки девушек. А тут…
Во рту всё пересохло. Каждое их движение было для меня испытанием. Когда кто-то из них наклонялся за полотенцем или садился на лавку, я видел больше, чем мог себе позволить: между бёдер проглядывались их половые губы. Это было как электрический разряд — невозможно было оторвать взгляд.
Я думал мама не замечает моих взглядов. Но внезапно…
— Что, Егор, нравится пялиться на голую мамочку — как гром посреди ясного неба произнесла мама, обернувшись ко мне и поймав мой нескромный взгляд.
— Нет, мам, я случайно, — не ловко стал оправдываться я, умирая со стыда. Что теперь она будет думать обо мне? Боже!
Кирилл, заметив неловкий момент, не упустил момента подшутить. Он стоял рядом с Аней и вдруг Кристина перевела взгляд вниз и заметила его эрекцию:
— Боже, я надеюсь, это у тебя не на тётю Аню.
Кирилл мгновенно отшутился, сделав вид, что это ничего не значит:
— Да ладно тебе, Крис. Я вас всех одинаково люблю!
Все засмеялись. Я тоже пытался улыбнуться, но в этот момент заметил, что все вдруг перевели взгляд на меня.
— А у Егора-то тоже стоит! — воскликнула Аня, театрально прикрывая рот ладонью. — На кого, признавайся? На Машу или Кристину? Или всё-таки на меня?
Я почувствовал, как заливаюсь краской с головы до ног.
— Я… я не… — начал я заикаться, но Кирилл тут же пришёл мне на помощь:
— Да ладно вам, — сказал он, хлопнув меня по плечу. — Он просто воспринял дух вечера. Мы сейчас словно на древнем греческом празднике Бахуса! Здесь нет социальных ролей, только чистая энергия.
— Ну да, точно! У тебя писька маленькая и белая как у статуи Диониса? — захихикала Кристина, чуть прищурившись.
— Ну да, — Кирилл сделал вид, что читает лекцию. — Знаете, в честь Диониса устраивали праздники, где исчезали все условности, люди веселились, пили вино и чувствовали себя свободными. Вот мы сейчас — прямо там.
— Тогда нужно выпить, — рассмеялась Аня, хлопнув в ладоши.
— За что? — спросила мама, всё ещё немного смущённая.
— За свободу и за то, что сегодня каждый может быть собой, — Кирилл поднял воображаемый бокал и театрально добавил: — И за то, чтобы Егор перестал смущаться и понял, что это не конец света.
Все засмеялись ещё громче, а я почувствовал, как напряжение немного спало. Кирилл умел перевести всё в шутку так, что никто не чувствовал себя не в своей тарелке.
В какой-то момент Кирилл выдал очередную фразу так, что все просто рухнули от смеха. Я сидел, сдерживая хохот, Аня и мама держались за животы, а Кристина стояла неподвижно и с каменным лицом.
