Она знала, как нужно обхватить губами мой клитор — не слишком сильно, но так, чтобы я закатила глаза. Она знала, когда отступить, когда снова коснуться боковой складки, когда скользнуть языком внутрь — не глубоко, но достаточно, чтобы я почувствовала, как моя пещерка отзывается пульсацией. Она то обводила контур, то задерживалась на одной точке, и это сводило меня с ума.
Я чувствовала, как мои губки раздуваются от возбуждения, как клитор становится почти болезненно чувствительным. Как всё внутри поднимается — мягко, но неуклонно. Не всплеском. А волной.
Ирэн продолжала. Её язык был вездесущим. Скользким. Обволакивающим. Иногда она просто дышала, позволяя горячему воздуху ложиться на распаренную плоть. Иногда — пощипывала край губки зубами. Я дрожала. Я прижималась к ней бедром. Я хотела её… нет, не в себе. Я просто хотела остаться в этом ощущении навсегда.
Когда я почувствовала приближение, это было не «ураган» — как с Лиссой. Не взрыв. А глубокое, тёплое освобождение. Как будто я долго держала в себе воздух — и теперь наконец отпустила.
Оргазм накрыл меня не стоном — вздохом. Губки сжались, пульсация прошла волной от промежности вверх. Живот вздрогнул. Бёдра подогнулись. А Ирэн… просто продолжала касаться. Медленно. Пока я не затихла. Пока всё не стихло.
Я чувствовала влагу — не только между ног. Она стекала. Она была принята. Ирэн, поднявшись, посмотрела на меня. Глаза у неё были спокойные. Без торжества. Без желания. Просто… ласково-знающие.
— Готова? — спросила она, застёгивая мне блузку.
Я кивнула. Губы всё ещё дрожали. Пальцы были мокрые. Колени — ватные. А внутри я чувствовала тишину.
Ту самую тишину, которая приходит после принятия себя.
Оргазм отступил не сразу. Он не исчез, не испарился — он, как тёплый дым, окутывал всё изнутри. Тело, по-прежнему подрагивая где-то глубоко внизу, медленно отпускало. И я — немного неловко, немного застенчиво — потянулась к трусикам, сдвинутым на колени. Лоно всё ещё пульсировало, чувствительное, влажное, раскрытое. Я поймала себя на том, что сжимала бёдра, будто не желая терять это ощущение… плотного тёплого удовольствия, как бархат на внутренней стороне кожи.
Я чуть повернула голову к Ирэн и прошептала, искренне:
— Спасибо.
— Не за что, — усмехнулась она, и в её тоне сквозила почти тёплая нежность. — Ты вкусная. В отличие от многих. Мне даже захотелось провести время с вами двумя. У меня никогда не было близняшек.
Я почувствовала, как у меня вновь замирает внутри.
— Пригласишь? — спросила она почти игриво, но в её глазах было серьёзное пламя.
— Обязательно, — ответила я. И это «обязательно» вышло каким-то… взрослым.
Пальцы уже коснулись трусиков, когда я вдруг замерла, вспомнив — все те моменты, когда я сама отдавалась. Когда ласкала Лиссу, когда позволяла себе тонуть в поцелуях и вкусах с Нэти. Тогда я делала это от чувства, от восторга, от бессознательной страсти. А Ирэн… Ирэн только что подарила мне не вспышку, а уверенную тишину наслаждения. И я вдруг захотела вернуть это ей.
— Ир… — я осеклась, и она тут же взглянула на меня с прищуром.— Ирэн, — поправила она с мягкой строгостью. — Или Рэн. Только не «Ир». Не люблю.
— Хорошо. Рэн… — я выдохнула, — может, мне тоже поласкать тебя?
Она чуть наклонила голову, словно удивилась — но не слову, а смелости, с которой я его произнесла. А потом — покачала головой. Улыбка её была почти загадочной.
— Уже не нужно.
Она приподняла край юбки, и моё сердце застучало с новой силой. Я увидела её трусики. Чёрные. Тонкие. Полупрозрачные. И между ног — нечто, что сперва я не поняла. Ирэн ловко оттянула ткань в сторону, и я увидела маленькую татуировку — змейка, извивающаяся по её коже. Но главное было не в этом.
— Что это… — начала я, но уже понимала.
Она подцепила пальцами небольшое овальное устройство и вытянула его наружу — виброяйцо. Маленькое, покрытое гладким силиконом, с металлической вставкой. Оно поблёскивало, чуть влажное, и, кажется, всё ещё работало. Ирэн облизала его, медленно и нарочито, как леденец, потом вернула внутрь — будто ставя точку.
— Я всегда использую его на подобных мероприятиях, — сказала она. — Очень помогает. Поддерживает… фон.
Я смотрела, не отводя взгляда. Я думала, что мы с Лиссой были смелыми. Но рядом с Рэн — мы были словно девочки, играющие в взрослость.
— К тому же… — она наклонилась ближе и провела пальцем по моей блузке, там, где ещё ощущалась пульсация. — Ты возбуждаешься почти мгновенно. А это… чревато.
— Я… — я не знала, что ответить. Мне было то ли стыдно, то ли неловко, то ли… снова влажно.
— Вот, — перебила она, выуживая из сумочки ежедневную прокладку. — Очень рекомендую. Поверь, они спасают. Иначе трусики придётся менять трижды за день.
Я, краснея, взяла. Взгляд опустился вниз — и только сейчас я осознала, насколько сильно я промокла. Плотная влага между губок, липкость на внутренней стороне бёдер, и в голове только одна мысль: если кто-то сейчас обнимет меня — он почувствует мой запах.
Я неуверенно приладила прокладку к трусикам, стараясь не встречаться с глазами Рэн. Та не смеялась. Только наблюдала, как опытная актриса наблюдает за новой партнёршей на репетиции.
— Спасибо, Ир… Рэн, — поправилась я.
Она кивнула, а потом — резко, уверенно — притянула меня к себе. Губы коснулись моих. Сначала просто. Потом глубже. Поцелуй был не с жадностью, не с желанием. С принятием. Долгий, полный, зреющий. Как будто она сказала без слов: теперь ты — из наших.
Когда она отстранилась, я всё ещё держала её за руку.
— Не Ирэн. Просто Рэн, — повторила она, и её глаза сверкнули мягко, но определённо.
И тут… раздался глухой стон. Я вздрогнула. Ирэн резко повернулась к двери кабинки и положила мне руку на рот.
— Тихо, — прошептала она.
Сердце у меня забилось как сумасшедшее. Я ничего не понимала.
Соседняя кабинка.
Снова — стон. Ещё. Потом приглушённое, частое дыхание. Кто-то кончал. Совсем рядом.
Я почувствовала, как волна чего-то тёплого прокатилась по мне. Влажно. Горячо. Почти болезненно. Мне захотелось сжать бёдра.
Потом — вода. Раковина. И, спустя мгновение, цокот каблуков.
Мы замерли обе, а потом, почти одновременно, повернули головы к щели между дверью и полом. По кафельному полу, в изящных туфлях на каблуке, прошла женщина с длинными ногами и чёрной юбкой до колен.
Я посмотрела на Ирэн. Она уже смотрела на меня, смеясь глазами.
— Это была… — я беззвучно прошептала: — Дана? Из жюри?!
Ирэн только кивнула.
“Ахренеть…” — единственная мысль, которая родилась у меня в тот момент.
Потом — хихик. Настоящий. Зажатый в ладонях. И, конечно, смущение. Улыбка Рэн была спокойной. Будто она знала, что это случится. Что мы не одни такие.
Я поправила юбку, застегнула блузку. Сердце ещё гулко билось.
За дверью уже было слышно: звон тарелок, смех, и удар гонга. Тот самый — приглашение в зал.
— Начинается третий раунд, — шепнула Ирэн.
— Ну что ж, — выдохнула я, — теперь я точно не отвлекусь.
Рэн посмотрела на меня долгим взглядом.
— Не отвлекайся. Но помни, как чувствовать. Это важно.
Я кивнула. Всё ещё ощущая на губах её вкус. В паху — мягкое пост-возбуждение, будто тело не совсем отпустило, просто позволило вернуться к реальности. Но теперь я знала, что могу к этому прикоснуться — когда захочу. Потому что Ирэн вернула мне мое внутренние спокойствие
