«Ей нужно объяснение. Можно соврать. Можно сказать правду».
«Вот только правда — безумна. Она решит, что я псих».
«Если сейчас я выкручусь, она останется. А потом? Всё равно узнает. Будет ещё хуже».
«Лучше сказать сейчас. Пока привязанность слабее. Пока не стало поздно».
Он выдохнул, собрался с силами и уже собирался открыть рот. В этот момент внутри прозвучали слова. Не его.
«Ты собираешься рассказать ей?»
«Только не вмешивайся», — мысленно отрезал Игорь.
— Слушай, Рит… — он замялся. — Ты веришь в странности?
— А почему ты спрашиваешь?
Между ними повисла густая и тяжёлая тишина. Девушка сжалась в комочек. Её брови слегка нахмурились. Игорь тоже беспокоился о последствиях своих слов и действий. Его пальцы похолодели. Решимость висела на волоске и с каждой секундой норовила обрушиться в бездну страхов и сомнений. Наконец, он начал:
— Ты сочтёшь меня сумасшедшим, но…
— Но?
Игорь посмотрел на свои ладони. Слова застряли в горле, и он понял: без доказательств всё будет звучать бредово.
Он сжал кулак, глубоко вдохнул и сосредоточился. Усилие воли, вложение энергии, медленное раскрытие ладони — и над ней вспыхнул крошечный огненный шарик, размером не больше грецкого ореха. Он колебался в воздухе, ни к чему не прикасаясь, и освещал пространство вокруг себя мягким, чуть золотистым светом.
Рита вздрогнула и привстала, не веря собственным глазам. В её взгляде появилась смесь изумления и страха.
— Что это?.. Как ты это сделал?
Игорь сжал зубы и погасил огонёк, втянув его обратно внутрь ладони.
— Вот именно об этом я и хотел тебе рассказать.
Он задумался на пару секунд, подбирая максимально аккуратные, но честные слова.
— Несколько недель назад я встретил… существо. Бога. Его зовут Йельшас. Он из другого мира. С ним… у меня с ним сделка.
Девушка смотрела пристально, её глаза блестели в полумраке.
— Сделка?
— Да. Он хотел узнать, каково быть человеком. Я согласился… помочь ему.
Игорь запнулся, но продолжил.
— Сделка была простой. Он даёт мне силу. Магию. А я позволяю ему… познавать мир через меня. Видеть моими глазами. Чувствовать то, что чувствую я. Иногда.
— Получается… — наконец выдохнула она. — Всю эту ночь… я спала с вами двоими, что ли?
Она чуть улыбнулась от осознания абсурдности всего услышанного.
— Технически, только со мной, — уточнил Игорь. — Я не одержим. Он не управляет. Только наблюдает.
— Технически? — тон Риты заметно поднялся. — Ты даже про секс говоришь «технически»? А эмоционально? Когда ты был со мной — это был ты? Он? Или вы оба?
Игорь сглотнул. Он понимал, что угробил едва пробившийся росток доверия. Видел, с каким ужасом она воспринимает услышанное. Но решил, что оставлять её вопросы без ответов — ещё хуже.
— Это был я. С его тишиной, светом и силой. Но это был я. Мои чувства — они настоящие. И были настоящими с самого начала.
— Охренеть… — не унималась девушка. — Мама, я трахалась с богом в теле человека! Это безумие!
— Прости, — поник он.
Добавить что-то ещё он не мог, ибо понимал, что слова всё же вредят, и куда сильнее, чем хотелось бы.
Рита на мгновение опустила взгляд и почувствовала, как тонкая ниточка доверия, протянувшаяся между ними, резко натянулась. Ещё минуты назад он был рядом, а теперь словно отдалился на километры.
«Я делилась собой, а он делился мной с каким-то богом…»
Она угомонила свои мысли и снова взглянула на него, после чего задала прямой вопрос:
— А сейчас… он всё ещё тут?
«Да», — отпечаталось в сознании Игоря.
— Да, — транслировал он.
— Ну, пусть тогда скажет мне «спасибо». За науку… и за остальное.
Секунда. Йельшас не ответил словами. Но по телу Игоря прошла волна мурашек.
— Он благодарен, — последовал глухой ответ.
Девушка нервно выдохнула. На большее её уже не хватило.
— Пиздец. Ты… вы… ненормальные. Оба.
Её руки тоже подрагивали. Она чувствовала себя преданной. Обманутой.
Игорь не знал, что делать. Разум не видел ни одной возможности всё исправить, и даже не видел возможности сгладить углы.
Он приподнял руку с намерением дотронуться до её плеча, но на полпути остановился. Осознал, что больше не имеет права на прикосновение.
Рита заметила этот едва начатый жест и гневом в голосе отрезала:
— Уходи. И божка-вуайериста прихвати с собой.
Йельшас наблюдал, как её аура наполнялась ядовито-зелёным пламенем.
«Похоже, мы её разозлили», — предположил он.
«Ты не представляешь, как», — мысленно согласился Игорь и принялся одеваться.
Он вышел за порог и услышал, как где-то позади зазвучали тихие всхлипы. Хотелось развернуться, подойти и утешить девушку — но разум убедительно озвучил:
«Сейчас ты ничем не сможешь помочь. Уходи. Это лучшее, что ты можешь сделать».
***
Улица была пуста и влажна после ночной прохлады. В четыре часа утра уже начинался рассвет, но солнце ещё не поднялось. Свет был серым, полуматовым — ни ночь, ни день. Воздух свежий, чуть сыроватый — за ночь земля напиталась росой, а транспорт ещё не появился, чтобы поднимать пыль. Тишину нарушали лишь редкие автомобили и щебет птиц.
Игорь шёл медленно, опустив плечи. Внутри него грохотал беспорядок: волнами приходила злость на Йельшаса, потом вина перед Ритой, потом — привычное самообвинение:
«Сам накосячил. Сам разрешил ему быть рядом».
Бог плыл позади — полупрозрачный, едва различимый в утренних сумерках. Его взгляд то и дело падал на Игоря: вокруг фигуры человека клубилась чёрная дымчатая аура, вязкая, словно сажа. Йельшас молчал дольше обычного. Для него это был новый опыт — не рваться с вопросами, не комментировать каждый шаг, а выжидать.
Спустя минуты, когда недоумение бога одолело терпение, он осторожно прорезал тишину:
— Брат. Можно задать вопрос?
Игорь дёрнул плечом, но не остановился.
— Валяй, — голос звучал устало, без малейшего интереса.
— Почему она была в гневе? — спросил Йельшас. — Я ведь не управлял. Не вмешивался. Был невидимым.
Игорь скривился, задержал дыхание, будто искал силы, чтобы объяснить.
— Обычно люди не занимаются сексом при посторонних.
Бог молчал. В его взгляде можно было увидеть непонимание: «Почему так?»
Игорь, заметив это, продолжил:
— У людей есть такая штука. Личные границы.
— Границы? — Йельшас повторил слово, будто пробуя его на вкус.
— Да. Это значит, что есть вещи, которые человек делает только для себя. Или только с тем, кому доверяет. Без чужих глаз. Даже если ты ничего не делаешь, а просто смотришь — ты нарушаешь. Приватность. Понимаешь?
— Не до конца.
— Смотри, — Игорь на секунду сжал кулаки. — Когда мы одни, мы можем быть собой. Не ждать чужой оценки. Делать то, что нравится и как нравится. А если кто-то рядом, пусть даже невидимый, мы уже… по-другому себя ведём. Начинаем играть роль.
Он вздохнул и завершил внезапную лекцию:
— Секс — это как раз то, где людям нужна уверенность, что они вдвоём. Только вдвоём. Без зрителей, без посторонних.
Йельшас задумался. Внутри его мерцания пробежала неровная волна.
— Значит… я нарушил это. Приватность.
— Именно, — мрачно отозвался Игорь. — Для неё это выглядело так, будто ты влез туда, куда нельзя.
Бог притих. Некоторое время он переваривал новую информацию, а затем негромко произнёс:
— Прости.
Тот не ожидал услышать это слово и даже споткнулся на шаге. Сердце глухо кольнуло. На языке вертелось жёсткое «поздно», но вместо этого вырвалось другое:
— Ладно. Учти на будущее. Надеюсь, тебе хоть понравилось.
Йельшас кивнул. Его полупрозрачный силуэт стал тише, будто приглушился. По улице медленно двигались две тени, пропитанные смесью вины и горечи.
***
Дом встретил их тишиной и серым рассветом. Было около пяти утра: солнце уже поднималось над горизонтом, но мир всё ещё держал остатки ночи. Игорь прошёл в комнату, сбросил одежду и рухнул на кровать. Мысли крутились вокруг Риты, Йельшаса, себя самого, но усталость и пустота взяли верх. Сон накрыл быстро, почти грубо.
Он оказался в заброшенном цеху. Металлические балки нависали под потолком. Под ногами скрипели доски и хрустело битое стекло. Помещение было нагромождено полуразобранными станками, ржавыми деталями и ящиками с мелким мусором. Воздух был густым, пах железом и пылью. Сквозь выбитые окна пробивался вечерний свет от фонарей, который полосами резал темноту.
Напротив Игоря стоял человек в плотной чёрной мантии. Лицо закрывала такая же чёрная маска — гладкая, без деталей, лишь с прорезями для глаз. Фигура мощная, с широкими плечами и массивными руками — как у человека, привыкшего ломать препятствия, а не обходить их.
