Я почти не чувствовала под собой твёрдую поверхность — только мягкое тепло пальто, которое подложила, и прохладный воздух, обволакивающий мои открытые бёдра. Плотная ткань шорт и тонкие трусики были давно сброшены, и теперь я сидела, слегка раздвинув ноги, ощущая, как вечер касается моей кожи своим дыханием.
Сестра уложила Нэти на скамейку, сняла с неё колготки, и те теперь едва держались на бёдрах. Юбка была откинута, почти полностью открывая её тело. Курай склонилась, опираясь на одну руку, а другой медленно и нежно скользила между ног подруги, отодвинув в сторону её трусики. Её волосы, словно струи воды, ложились на живот Нэти, на бедро, на скамейку. Я видела, как её пальцы касаются — сначала легко, едва заметно, а затем проникают внутрь, плавно и мягко, словно разговаривая с телом подруги на тайном языке.
Мои пальцы тоже лежали между ног, горячие и чуть влажные от предвкушения. Я слушала себя и слышала, как сердце стучит где-то не в груди, а глубоко внутри, там, где рождается желание.
— Я… — начала я, мой голос был тихим, но ровным, — я не ожидала… Тогда, в ту ночь… Она просто поцеловала меня и начала спускаться вниз, медленно лаская всё: шею, грудь, живот… Каждый сантиметр, как будто она знала, как мне хотелось, чтобы это длилось вечно.
Мои пальцы двигались по кругу, едва касаясь кожи вокруг своего центра. Лёгкая влага уже была на них — не от росы, а изнутри, горячая и своя.
— Когда её губы добрались до моей самой чувствительной точки… — я сжала бёдра и тут же снова их раздвинула, — я вздрогнула. Она целовала меня там, как будто это были губы… А потом… язык… Медленно. Уверенно. От лепестков — к сердцевине… Сначала по краю, потом — прямо к центру… Я не могла думать, только дышать и чувствовать.
Передо мной была сцена, от которой я теряла себя. Курай теперь была между ног Нэти, её губы — на месте. Я видела, как она осторожно раздвинула пальцами губки подруги и обнажила её внутреннюю часть. То, что обычно скрыто, теперь сияло от влажности и возбуждения. Курай провела языком снизу вверх, медленно, влажно и уверенно.
Нэти выгнулась, дёрнулась, её грудь задрожала. Руки сжались в кулаки, а рот приоткрылся. Я знала этот взгляд — полуслепой, как будто на грани потери сознания от наслаждения. Она уже не слушала мой рассказ. Её тело рассказывало свою историю. А я… я продолжала.
— Она вошла в меня пальцами… Не сразу… Сначала один, потом второй… Медленно… Я чувствовала, как стенки растягиваются, принимая её… Как будто это было естественно… Как будто я была создана для её пальцев… Для её языка…
Мои собственные пальцы проникли внутрь. Медленно. Влажно. С соком собственного возбуждения. Я застонала — в голос, потому что сдерживать больше не могла. Спина напряглась, живот подтянулся. Я провела свободной рукой по груди, обвела пальцем сосок, и он моментально стал твёрдым, чувствительным.
— Я… начала двигаться навстречу ей. Бёдрами. Вперед-назад. Сама. Без слов. Как будто тело знало ритм. Она не отпускала меня. Её язык продолжал ласкать мой клитор, а пальцы… глубже. Ритмичнее. С каждым движением я терялась сильнее.
Я посмотрела вниз — мои пальцы входили в меня легко, скользко. Внутри — жар. Давление. Почти больно от напряжения. И так прекрасно. Моя грудь поднималась и опускалась, грудные мышцы дрожали, живот сжимался. Я не просто вспоминала. Я переживала это снова.
— Я чувствовала, как внутри всё сжимается. Как будто небо опускается в живот. Я не кричала — я выла. А потом… она прошептала: «Я с тобой». И я… взорвалась. Волна. Внутри. Сначала внизу, потом в ногах, в груди, в горле. Я вскрикнула, выгнулась, захлебнулась воздухом.
Я вскрикнула снова — но уже не в рассказе.
Моё тело содрогнулось. Пальцы глубоко внутри. Горячие судороги. Я вздрогнула всем телом, бёдра дёрнулись навстречу, в животе пронеслась волна — и выстрелила наружу. Всплеск. Влажность. Сила. Я уткнулась лбом в колени и дышала — быстро, шумно, тяжело.
Передо мной — кульминация Нэти. Она выгнулась, захлопнула ноги на плечах Курай, издала сдавленный вскрик. Её руки вцепились в волосы сестры. Грудь вздымалась, глаза закатились. Я видела, как её промежность дрожала. Как её тело было уже не здесь. Где-то в небесах.
И тогда я поняла — это был не просто рассказ. Это было прикосновение троих. Словами. Языками. Пальцами. Теплом. Влажностью. И нежностью.
Мы не притворялись. Мы были настоящими. Словами, что превращаются в стон. Прикосновениями, что становятся воспоминанием. И телом, что открывается не только пальцам — но и чувствам.
Курай подняла голову от тела Нэти, и в тот миг я не могла отвести взгляд. Её губы блестели — тёплой влагой, соками подруги, и в этих блестящих каплях было что-то пугающе прекрасное. Как отражение огня в воде. Мягкие пряди волос налипли на щёки, щека горела, дыхание было тяжёлым — я слышала, как она ловит воздух ртом, как грудь её поднимается, вдавливаясь в край платья.
А в глазах…
Там пылало нечто глубже, чем возбуждение. Там плескалась жажда — та, что не была удовлетворена. Не потому, что не хотела… А потому, что она дала себя другой, а себе — ничего.
Я знала это лицо. Я знала этот пульс под кожей. Я чувствовала его в себе, когда сама доводила кого-то до грани, но не позволяла дотронуться в ответ. В её глазах было напряжение. Застывшее между бёдрами желание — тёплое, пульсирующее, тяжёлое, неудобное. Как сжатый узел в паху, от которого хочется извиваться, искать опору, вцепиться ногтями в плоть.
Я поймала её взгляд. Молча. И спросила одними глазами: «Хочешь? Мне дать тебе то, что ты дала ей?»
Она знала, что я вижу её насквозь. Её грудь дрожала, губы чуть приоткрылись, бедро невольно скользнуло вперёд, будто тело само тянулось ко мне. Но она… покачала головой. Медленно. С сожалением. Но твёрдо.
«Не здесь. Не сейчас», — говорили её глаза.
Я поняла. Даже скрытые кустами, мы могли быть услышаны. Стоны не знают границ. Желание — шумное существо. И мы уже растворились в звуках настолько, что не заметили, как границы приличия стали почти прозрачны.
Я перевела взгляд ниже — на бедра Курай. На то, как платье смялось, как шелк прилип к влажной коже. Я знала, что там внутри у нее — жар, который не отпускает. Влагой натянутая пещерка, дрожащие стенки, трепещущий бутончик, который ноет от каждой задержки. Я знала, что если бы я встала сейчас, подошла и просто коснулась ее там, она бы сдалась. Молча. Дрожащая. Горячая. Вливающаяся в мою ладонь всем телом.
Но я не сделала этого.
Вместо этого я чуть кивнула. Как обещание: «Позже. Обязательно. Только ты и я. Без шума».
Мы молча начали приходить в себя. Наши влажные пальцы были сжаты в кулаки, дыхание было сдержанным, а на коже ощущалась смесь влаги и вечернего воздуха. Мы не произнесли ни слова, но в груди всё ещё звучала та же нота, а в паху пульсировала тяжесть.
Пока Курай поправляла юбку Нэти, а я поднималась с камня, я понимала, что всё ещё не закончилось. Мы просто отложили это до тех пор, пока наши желания не найдут друг друга снова — в темноте, в комнате, где нас никто не услышит.
Мы молча привели себя в порядок. Каждое движение было как послесловие к нашему ритуалу.
Я наклонилась, чтобы поднять шортики, чувствуя, как холод пруда касается ещё влажной кожи между ног. Пальто было слегка скомкано, но всё ещё хранило тепло моего тела. Я провела пальцами по лобку, по тонкой тёмной полоске волос и спрятала остатки жара под тканью. Трусики сели плотно, но всё ещё чуть влажно — как напоминание. Я почувствовала, как набухший клитор касается шёлка, отзываясь лёгкой дрожью. Но я выдохнула, застегнула молнию и откинула волосы со лба.
Курай тоже приводила себя в порядок — прикрыв юбку, поправляя платье, пряча то, что я знала: внутри неё всё дрожит от невыпущенного жара. Она скользнула взглядом по мне, избегая встречи глазами, словно боялась, что если посмотрит — сорвётся.
Нэти выглядела… опустошённой. Её взгляд был затуманен, губы припухли, щёки розовели, а волосы прилипли к вискам. Она медленно натягивала колготки, словно руки не слушались её, и улыбалась рассеянно, нежно.
Мы больше не разговаривали, пока не вышли с тропинки обратно к основным дорожкам острова. Воздух вокруг был прохладнее, но внутри меня сохранялось ощущение липкого тепла. Оно тянулось между ног невидимой нитью, не отпуская даже в движении.
Курай шла чуть впереди, молча, с опущенными плечами, словно оберегая своё напряжение от расплескивания. Я видела, как её бёдра сжимаются чуть теснее обычного, как юбка цепляется за внутреннюю часть бедра. Она сдерживала себя. Я это знала.
Нэти, идущая рядом, наконец глубоко вдохнула и выдохнула с облегчением. Её голос прозвучал тише обычного, но искренне:
— Это было… больше, чем я представляла.
Я взглянула на неё с вопросом. Она улыбнулась:
— Сначала от твоего рассказа, Лис… Я не ожидала, что слова могут так действовать. У меня… — она запнулась, — между ног всё начало звенеть. Просто оттого, как ты описывала. Я хотела… хотела почувствовать это. И чувствовала. В себе. Каждый вздох. Каждую деталь.
Я медленно кивнула, не перебивая.
— А потом Курай… — она взглянула вперёд на сестру. — Она ничего не спросила. Просто начала. И делала всё так… нежно. Словно знала, где я слабая. Где мне хочется сильнее. Её губы… язык… пальцы… — она чуть сжала бёдра, — как будто она слышала не то, что я говорю, а то, что я молчу. Я никогда так не ощущала себя… полностью открытой. И в безопасности.
