— Ну и пусть. Они могут завидовать. Или… присоединиться, — сказала я и раздвинула колени, не стесняясь ни луны, ни теней. В эту ночь всё казалось возможным, и я чувствовала себя свободной, как никогда прежде.
Мои пальцы скользнули по уже влажной щёлочке. Там всё снова отзывалось. Клитор — нежный, чувствительный, горящий. Губки — мягкие, пульсирующие. Лоно звало. Оно помнило чужие руки, чужие прикосновения. Но теперь оно принадлежало только мне.
— Это наша ночь, — прошептала я, глядя на Лиссу и Нэти. — Наша магия, наше волшебство.
Мы сидели втроём — полураспахнутые, полуголые, смеясь и мастурбируя под луной. Ветер касался щёк, но под халатом было жарко. Пальцы тонули в собственных недрах, а вино всё ещё текло по венам. Но теперь к этому добавлялось что-то ещё — ощущение единства, силы и свободы.
Я чувствовала, как моя энергия перетекает в окружающий мир, как будто я сама становлюсь частью этой ночи, этой крыши, этой вселенной. Я видела, как Лисса запрокинула голову, волосы сползли с её плеч. Её грудь, чуть приподнятая, была вся в мурашках. Пальцы уже двигались в ней — глубоко, смачно, как будто она танцевала с невидимым партнёром.
Нэти… она курила, пока другая рука работала между ног. Её клитор блестел от влаги. Она двигалась чуть медленнее, но с внутренним огнём. Всё её тело пылало, даже если лицо было спокойно.
В эту ночь я чувствовала себя богиней, творящей свою магию, создающей свои миры. И я знала, что никогда не забуду эту ночь, эту чёртову ноябрьскую ночь на крыше, среди ветра, барж, звёзд и женского дыхания.
Нам казалось, что мы никогда не устанем. Что вина в нас достаточно, чтобы растопить даже ноябрьский воздух, что пульсация между ног не отпустит, пока не растворимся в оргазмах окончательно. Но реальность, хоть и сладкая, имела привычку напоминать о себе. Мы всё же дрожали. Все ноябрь не тот месяц для прогулок по крышам.
Пальцы слегка онемели от холода, когда я вытерла их о внутреннюю сторону бедра — влажную, тёплую, до сих пор пахнущую нашими играми. Нэти втянула очередную тонкую сигарету, затянулась и прищурилась в сторону реки. У неё был тот самый взгляд, в котором ураган уже утих, оставив после себя золотую тишину.
— Всё, я замёрзла, — пробормотала она, стукнув каблуком по бетону и закутавшись в халат плотнее.
Лисса хихикнула, поджала ноги и спрятала руки в рукавах. Мы сидели на крыше, пережив очередной по счету оргазм. Три девочки, три ведьмы, три грешницы, выбравшие ночь вместо сна. Воздуховод дышал на нас слабым теплом, но он уже не справлялся — наши тела, истомлённые, разгорячённые, теперь быстро остывали, и даже остатки вина не согревали больше. Только щекотали язык.
Мы молча встали, по очереди собрали бутылку, пледы и, пританцовывая от холода, спустились вниз. Лифт встречал тишиной, лампочка в нём мигала, как будто тоже была пьяна.
Когда мы оказались снова в квартире, тепло по-настоящему ударило в грудь. Я не думала, что буду так благодарна обыкновенному батарейному теплу и запаху постельного белья. Мы прошли в спальню, всё ещё молча, словно стараясь не разрушить ту особую магию, что родилась на крыше. Та, что родилась в поцелуях, в криках, в судорогах, в раскрывшихся губках, в выдохах с чужим именем на кончике языка.
Сбросив халаты прямо у входа, мы залезли в кровать, голые, не стесняясь. Не потому что это было пошло, а потому что это было — наше. Чистое. Бесстыдное. Близкое.
Нэти оказалась между нами. Как всегда. Но на этот раз она не тянулась к ласкам. Только вздохнула и прижалась ко мне спиной, и я, не думая, обвила её руками, впиваясь лбом в её шею, в её волосы. Лисса приткнулась к её груди, перекинула через неё ногу, уткнулась носом в плечо. Наши ноги переплелись под одеялом, как спутавшиеся корни. Тепло от её живота согревало мою бедренную кость, а пальцы, случайно соприкасаясь, вдруг замирали, словно боялись нарушить покой.
Мы не шептались, не играли больше в безумие. Вино выдохлось. Влажные следы на коже уже остыли, но дыхание — нет. Оно оставалось медленным, синхронным. Я чувствовала, как у Нэти иногда подрагивают пальцы, будто её тело до сих пор вспоминает вибрацию игрушки. Лисса же, кажется, уже спала, её дыхание было глубоким, ровным, а лоб прижат к ключице сестры.
Я приоткрыла глаза. Ночная лампа горела тускло, отсвечивая на стекле. Тени по стенам были мягкими, будто тоже обнимали. Внутри всё сжалось — не от возбуждения, а от чего-то другого. Теплого. Родного. До боли настоящего. И, может быть, впервые за долгое время мне не хотелось ничего. Ни ласк, ни игры, ни шуток. Только — быть здесь. Между ними. Между нашими телами, пережившими что-то за гранью слов.
Я поцеловала Нэти в затылок. Она не ответила, только чуть сильнее прижалась ко мне. В этом было всё. Мы — были. Всё остальное могло подождать.С этой мыслью я уснула.
