Глава 13. Девичьи секреты
В общаге мы устроили небольшой праздник и "обмыли" обновки — мартини в пластиковых стаканчиках, фрукты на подносе. Мы сидели у нас с Леной в комнате — окна настежь, вечерний воздух пах весной и чем-то электрическим, будто перед грозой. Пакеты с покупками лежали в углу, а на спинке стула висело моё новое платье — словно молчаливое обещание перемен. Свет от настольной лампы падал мягко, делая нас троих чуть красивее и загадочнее. Или, может, это просто аромат алкоголя уже творил чудеса.
Полина лежала на кровати, раскинув руки, и тянула слова с томным удовольствием:
— Ну, девочки… за новую Наташу. За то, что наконец-то вытащила из шкафа не только свитер, но и свою внутреннюю женщину.
Мы чокнулись "бокалами", и я улыбнулась, чувствуя, как лёгкое вино растекается теплом по венам. Голова чуть кружилась, но приятно. Как будто кто-то развязал узел внутри, и всё стало мягким, текучим, живым.
Не мешкая, Лена снова наполнила стаканчики хмельным напитком и тут же подняла свой собственный тост:
— За Наташку 2.0! Ту, что не боится полупрозрачной майки, коротких юбок, откровенных платьев и горячих взглядов!
Мы снова чокнулись и выпили. Полина озорно засмеялась, закинув ногу на подушку:
— Да-да! Пусть твоя мамка хоть в обморок упадёт — а ты всё равно наденешь мини и пойдёшь навстречу своей судьбе!
Я смеялась вместе с ними, но где-то глубоко под этим смехом дрогнула тоненькая струна — воспоминание.
Перед глазами вдруг всплыло утро: я стою перед зеркалом в школьной форме, юбка на ладонь выше колена. Мама выходит из спальни, хмурится: "Наташа, немедленно переоденься. Ты что, решила в кабаре подрабатывать?" Я тогда что-то пробормотала, опустив глаза, и потянулась за другой юбкой — подлиннее, поскромнее. А потом долго рассматривала девчонок во дворе — с распущенными волосами, с блеском на губах, свободных, как ветер. Мне тогда казалось, что носить открытую одежду — это почти преступление.
— Эй, ты чего задумалась? — щёлкнула пальцами передо мной Лена. — Не вздумай портить атмосферу. У нас впереди ещё один тост.
— И самый главный, — добавила Полина, хитро прищурившись. — За любовь! За ту, что делает из тихони — героиню, из нерешительной — смелую, из девочки — женщину.
Она подняла свой пластиковый стакан, и я вдруг почувствовала, как внутри всё закололо — от ожидания, от страха, от чего-то нового, как гул приближающейся грозы.
— За любовь, — повторила я и сделала глоток.
Горьковатый вермут вдруг показался слаще, чем прежде.
— Рассказывай, — Лена улыбнулась, снова подливая мне в стакан. — Что у тебя с Сашей? Он ведь не просто парень с группы, да? У тебя глаза при его имени блестят, как у кота, когда холодильник открывают.
Я покраснела, но не отвернулась. В свете лампы напиток сверкал маленькими отражениями, и в этом тепле хотелось говорить — без фильтров, без страха, как будто мы не студентки, а героини какого-то фильма, где ночь всё разрешает. Мне вдруг захотелось, чтобы этот вечер был особенным. Не бурным, не шумным — но с чем-то настоящим, что будешь долго вспоминать, от чего сердце потом долго не отпускает.
— Да что у нас может быть? — я пожала плечами, хотя щеки уже предательски горели. — Просто общаемся. Иногда... переписываемся.
— "Просто общаемся" — это как? — протянула Лена, растягивая слова. — Это когда ты при нём выпрыгиваешь из трусиков, как вчера?
— Опа! — встряла Полина. — А с этого места подробнее, пожалуйста. Что за стриптиз, о котором я не знаю.
Я хмыкнула, уткнувшись в стакан, но в голове тут же вспыхнуло — вчерашний вечер, когда Саша помогал мне разобраться в материале, а я как бы случайно оставила трусики на виду. Это так заводило… И когда он смотрел на меня, думая, что я без белья. В том взгляде было что-то тихое, настойчивое, почти невыносимое. И мне хотелось остаться в нём, как в тепле, где не нужно быть ни умной, ни правильной. Просто — быть.
— Да не было никакого стриптиза, — отмахнулась я. — Просто оставила трусики на спинке стула. А он увидел.
— Ну да, — ехидно проговорила Лена. — И майку-совращалку случайно надела… Ха-ха-ха… Решила подразнить парня, да?
— Может, это просто весна, — сказала я, стараясь перевести всё в шутку.
— Весна — отличный повод не тормозить, — отозвалась Полина. — Ты ж видишь, какая стала. Наконец избавляешься от своих мешковатых свитеров. Ещё немного — и сама поверишь, что можешь открыто демонстрировать свои прелести.
"А разве это плохо — хотеть нравиться и показывать себя, если есть что показать?" — мелькнуло у меня в голове.
Раньше я бы осудила себя за такую мысль. Но теперь... теперь всё казалось иначе. Может, я просто пробую быть собой? Или учусь не извиняться за то, что чувствую и как выгляжу? Или это мартини говорит во мне?
Мы выпили ещё по глотку. В комнате стало немного душно, и я открыла окно шире. С улицы донёсся смех, чей-то гитарный перебор, запах первых весенних цветов. Мир казался мягким, живым, дышащим вместе со мной.
Лена вдруг подняла стакан:
— Ну что, за любовь мы уже пили. Тогда новый тост — за смелость. Чтобы хватило сил не убегать, когда что-то по-настоящему интересное и важное рядом.
Мы чокнулись, и я почувствовала, как внутри всё снова сжалось — но не от страха. Скорее от ожидания. Я ещё не знала, что делать, как себя вести дальше, как вообще быть этой новой Наташей. Но теперь мне совсем не хотелось прятаться. Наоборот, было желание смотреть прямо, чувствовать всё до конца.
Лена поставила стакан и лукаво улыбнулась:
— Ладно. Раз уж мы за смелость... Разговоры — это хорошо. Но надо подкрепить их делом.
Полина мгновенно подхватила, хищно улыбаясь:
— Ты про что?
— Про самую честную игру, — Лена наклонилась вперед, и свет лампы блеснул в её глазах. — "Правда или действие" Каждое "Действие" должно быть смелее предыдущего. Каждая "Правда" — честнее. Ты готова, Наташа 2.0?
Я почувствовала, как стучит сердце — не просто стучит, а барабанит где-то в горле. Сбежать было бы самым простым, самым привычным. Сказать: "Ой, девочки, я устала". Но тост Лены, этот выпитый глоток "за смелость", казался сейчас клятвой. Клятвой не быть прежней.
— Готова, — сказала я, и мой голос, к моему удивлению, прозвучал твердо.
Первой начала Полина. Она выпрямилась на кровати, облокотившись на подушки, как на трон.
— Ладно, раз мы все такие смелые и откровенные, начнём. Ната, Правда или действие?
Напряжение было уже высоким, но я решила выбрать что-то, что не выдаст меня с головой.
— Я... я выберу... Действие. — В последний момент я изменила решение. Признаваться в чём-то слишком личном? Я пока к этому не была готова. Но я готова делать. Мои щеки пылали. — Но только что-то... что-то в пределах комнаты.
Полина, кажется, немного разочаровалась, но быстро сориентировалась.
— Отлично! Твое действие, Наташа: встань, подойди к зеркалу и поцелуй свое отражение так, как ты хотела бы, чтобы тебя поцеловал Саша. Со звуком!
Это было смело, но безопасно. Я встала, вспоминая свои предыдущие игры с зеркалом, и подошла к своему отражению. Там, в зеркале, была новая я. Я подмигнула и потянулась к ней, прижалась губами и громко, жадно поцеловала свое отражение.
— Вау! — Полина присвистнула. — Уверена, он бы справился лучше. Лена, твоя очередь.
— Я выбираю Правду. После Наташкиного Действия мне надо перевести дух, — улыбнулась Лена.
— Хорошо, — кивнула я. — Скажи, кому из парней в нашей группе ты бы рискнула написать анонимное эротическое сообщение и что бы ты в нем написала?
Лена засмеялась, прикрыв рот рукой.
— О, это легко. Написала бы Славе. Он такой тихоня, но глаза у него дьявольские. Написала бы: "Я знаю, что ты прячешься за учебниками. Хочу увидеть тебя без них. И без одежды."
— Вот это да! — восхитилась Полина. — Отличная Правда. Теперь моя очередь. Я выбираю Действие. Хватит болтать!
Лена коварно прищурилась:
— Твое действие: сними одну деталь одежды, которая тебе больше всего мешает, и опиши в подробностях, что бы ты делала, если бы здесь был парень, чьё внимание ты хотела бы привлечь.
Полина не колеблясь расстегнула пояс и сбросила его на пол.
— Хорошо. Если бы здесь был ОН... Я бы не стала тянуть. Я бы сбросила свой топ, как только он вошел бы, подошла бы к нему, положила руки ему на грудь и... — она слегка наклонилась, понижая голос до шепота, — я бы сказала ему: "Сегодня я не слушаю никаких твоих отговорок".
— Ух! — выдохнула я, чувствуя, как краснею.
— Теперь снова ты, Наташа. Правда или действие? — спросила меня Полина.
В воздухе завис запах мартини и вызова. Я понимала: сейчас будет уже сложнее. Полина знала, как бить точно.
— Я выберу Действие, — сказала я.
Полина хитро прищурилась.
— Что ж, это честно. Твое действие, Наташа: ты избавляешься от всех своих старых, мешковатых свитеров и юбок, верно?
— Верно, — пробормотала я.
— Тогда сделай следующее. Встань, подойди к своему новому платью, которое висит на спинке стула, и надень его прямо сейчас. Сделай это так, словно ты показываешь его своему парню, а не нам.
