Я опешила. Снять одежду прямо здесь, перед ними? Я уже раздевалась перед Леной, но сколько к этому готовилась. А сейчас уже перед двумя подругами раздеться? Без подготовки? Новое платье было тонким, полупрозрачным, оно требовало безупречного нижнего белья, а я сейчас была в удобных спортивных трусиках и старой футболке. Это было невероятно смело. Но отступать нельзя.
Я встала. Дрожащими пальцами расстегнула джинсы, стянула через голову футболку. Хотя трусики остались, на мгновение я почувствовала себя голой и беззащитной под взглядами подруг, но тут же вспомнила тост Лены: за смелость. Я поймала взгляды Лены и Полины — в них не было осуждения, только любопытство и возбуждение.
Я накинула новое платье — ткань скользнула по коже, легкая, как вздох. И действительно, без бюстгальтера и с такими трусиками оно сидело... очень откровенно. Я обернулась к ним, стараясь выглядеть уверенно.
— Готово, — выдохнула я.
— Великолепно! Ты настоящая Наташа 2.0! — Полина захлопала в ладоши. — Теперь, Лена, твой ход.
Лена подмигнула и выпалила:
— Правда.
Я задумалась, потягивая мартини маленькими глоточками. Что бы такого секретного выведать у подруги? Учитывая, что я сбрасываю мамины оковы, хотелось узнать, как это проходило у Ленки:
— Скажи нам, какую самую большую ложь ты говорила своей маме о том, чем ты занимаешься, когда встречаешься с парнями? Только не про "учим уроки". Что-то действительно смелое.
Лена даже вздрогнула от неожиданности. Неужели и у неё с мамой не самые гладкие отношения?
— Я... — Лена посмотрела в окно, как будто ожидала увидеть там маму, которая теперь узнает её секрет. — Я сказала ей, что поехала на дачу к подруге, когда на самом деле мы поехали на заброшенный завод с парнем из старшей школы. И... и мы там…
Она замялась.
— И? — нетерпеливо подтолкнула Полина.
— Мы спали в его машине. На заднем сиденье. Было неудобно и холодно, но… — Она осеклась, видимо осознав, что говорю это вслух впервые. — Это было так грязно, так свободно и так круто…
— Свобода! — Полина подняла стакан. — За свободу!
Мы снова выпили. В голове уже начинало приятно шуметь, а мысли текли медленным потоком, будто увязая в сиропе откровений.
Лена повернулась к Полине.
— Правда! — выкрикнула она, не дожидаясь вопроса.
— Хорошо, — улыбнулась Лена. — Скажи нам самое нескромное, что ты когда-либо делала, чтобы получить внимание парня, который тебе нравился.
Полина задумалась, прикусив губу. Было видно, что она роется в действительно "грязном" архиве.
— Один раз, — начала она тихо, а потом повысила голос, — в библиотеке. Я знала, что он будет в отделе философии. Я залезла на самую верхнюю стремянку — совершенно ненужную, — а потом как бы случайно... уронила свои трусики ему прямо под ноги. Сделала вид, что жутко смущена, он, конечно, поднял, и мы заговорили.
— Огонь! — восхитилась Лена.
Полина пожала плечами.
— Зато я получила внимание… И не только… — многозначительно закатала глаза Полина. — Теперь ты, Наташа. Правда или действие?
Напряжение в комнате стало плотным, почти осязаемым. Я понимала: сейчас, в этом тонком платье, я уже не могла прятаться.
— Я выбираю... Правда, — сказала я, чувствуя, как этот выбор дается мне сложнее, чем любое Действие. Мне пора было начать говорить о своей новой жизни, а не только ее демонстрировать.
Полина, довольная моим выбором, хищно улыбнулась.
— Хорошо. Ты, Наташа, всегда была самой правильной. Скажи нам: Какую одну вещь, абсолютно запретную и "грязную" с точки зрения твоей мамы и твоих старых правил, ты сделала, просто чтобы почувствовать себя живой и свободной?
Вопрос ударил в самое сердце моей внутренней революции. Я нервно сглотнула и задумалась. А потом начала медленно говорить.
— Не могу выбрать одна "грязную" вещь… В последнее время произошло событий больше, чем за всю предыдущую жизнь. Расскажу о двух эпизодах, от которых у мамы инфаркт может случиться, если узнает.
Я делала небольшую паузу, чтобы отпить глоток мартини и набраться смелости.
— Лена уже знает… — начала я, понижая голос до шепота, но каждое слово звучало отчетливо. — Если коротко, я осмыслила, пережила… Первый такой "грязный" эпизод произошёл на прошлой неделе, в душе… Я поняла, что хочу избавиться от всех следов "старой" Наташи, даже самых... интимных.
Лена и Полина подались вперед, их дыхание стало неровным.
— Я побрила лобок.
Я увидела шок на лице Полины, смешанный с восхищением.
— Это было самое рискованное, потому что это нарушило всё, что мне говорила мама о приличиях. Я стояла голая, с чужой бритвой, намыленная... И когда за стеной послышались голоса, я вдруг подумала: "Если меня сейчас поймают с бритвой в руках и этим… этим абсолютно гладким местом, я буду настоящей грешницей". Но я не остановилась. Я почувствовала, что избавляюсь от себя прежней, и это было страшно и невероятно свободно. Кожа стала такой чувствительной, что даже вода щекотала.
Лена, забыв о мартини, засмеялась, прикрыв рот рукой.
— Наташка! Ты угнала мою бритву для такой миссии?! Я тебя прощаю! Это героический поступок!
Полина подняла стакан, ее глаза сияли.
— Ты не просто сменила платье, Наташ. Ты сменила кожу. Ты рассказала про "первый" эпизод. А какие ещё грешки скрываются в этом тихом омуте.
Я посмотрела на Лену, которая ждала с озорной улыбкой, и почувствовала, как стыд и азарт смешиваются в горячем коктейле.
— Это случилось через несколько дней, когда Лена была в комнате… До того я раздевалась только наедине с собой…
Я сделала паузу, вспоминая, как было волнительно тогда. От этих мыслей ощутила, как влага начала собираться в трусиках.
— Я решила, что не хочу больше прятаться. Я сняла с себя абсолютно всё, включая нижнее бельё, и натянула майку — подарок Лены. Но этого было мало. Самым запретным было то, что я сознательно позировала перед ней. Я делала вид, что ищу что-то, наклонялась, позволяя майке задраться и обнажить ягодицы… Стояла так, чтобы ты видела, как соски проступают сквозь ткань… Я даже позволила майке задраться настолько, что ты увидела, что я полностью гладкая после утренних экспериментов.
Я закусила губу, чувствуя, как щеки горят, но это было приятное жжение.
— Я это делала, чтобы проверить: разрушится ли мир, если я перестану себя скрывать? Я хотела, чтобы ты, самый непредвзятый человек в моей жизни, увидела меня такой откровенной — без всяких оправданий. Это было абсолютно "грязным" и стыдным с точки зрения моей мамы и старой Наташи. Я ведь сознательно демонстрировала себя всю другому человеку… Но когда я почувствовала твой взгляд… и твое восхищение… я ощутила себя живой, дерзкой и свободной, как будто впервые задышала полной грудью.
Я закончила свою долгую речь и осушила стаканчик. Всегда бойкая на язык Полина молчала, переваривая услышанное. Лена, как участница всех этих событий, только улыбалась.
— Да-а-а, — протянула Полина через некоторое время. — Это даже круче, чем мои пикирующие трусики в библиотеке… Я же та ещё оторва… А вот ты, Наташка… Реально, впечатлила.
Она разлила остатки вермута по стаканчикам и подняла последний на сегодня тост:
— За реализацию наших желаний! Самых сокровенных, стыдных и горячих!
Мы чокнулись и выпили. Голова уже изрядно шумела. Хотелось веселиться и дурачиться. Я посмотрела на Лену и спросила:
— Что выбираешь? Правду или Действие?
— Действие! — не задумываясь ответила она.
— Хорошо. Твое действие: сними свой бюстгальтер и повесь его на ручку двери нашей комнаты. И пусть он там висит до утра.
Лена хохотнула, ее глаза сияли.
— Отлично!
Она быстро стянула футболку через шею и ловко расстегнула крючки. Потом сбросила бюстик себе на колени и не стала снова натягивать футболку. Лена поднялась и с победным видом прошла к двери комнаты. Там она повесила кружевное белье прямо на ручку. Этот маленький знак интимности и вызова, висящий на виду, сделал атмосферу в комнате ещё более доверительной.
Постояв секунду возле двери, лена развернулась к нам лицом, распрямила спину, и пошла назад походкой манекенщицы — бёдра играют, грудь колышется в такт шагам. Её розовые соски заострились, притягивая мой взгляд.
— Шикарная грудь… — хрипло проговорила Полина и облизала губы.
